В нашей стране заслуженным уважением и неувядаемой славой пользуются войска ВДВ. Служить в них выпадает далеко не каждому, но те, кто почувствовал силу боевого братства «войск дяди Васи», никогда не забудут об этом. Но даже среди ВДВ разведка - нечто особое. Разведчиков в чтут больше прочих, так как от их работы зачастую зависят жизни всех бойцов, участвующих в операции.

Особенности разведывательных подразделений ВДВ

В советское время предписывала участие десантных войск в наступательных операциях. В них элита ВДВ, разведка, должна была обеспечивать только более-менее «гладкую» высадку, с минимальными потерями личного состава.

Задачи им ставил главком того округа, к которому было прикомандировано соответствующее соединение. Именно на этом человеке лежала ответственность за получение достоверных и своевременных разведывательных данных. Штаб ВДВ мог заказать все, вплоть до космических снимков предполагаемых районов высадки, полные описания захватываемых объектов (вплоть до поэтажных планов). Непосредственно отвечали за предоставление этих данных специалисты ГРУ.

Когда же приступали к делу бойцы ВДВ? Разведка начинала работать только после высадки, причем поставляла сведения исключительно своим подразделениям. И здесь мы подходим к самому важному: оперативной (!) разведывательной службы у ВДВ не было, как бы это парадоксально ни звучало. Это сыграло с десантниками злую шутку: когда в 80-х годах их подразделения начали участвовать в локальных конфликтах, сразу выяснилось, что текущая организация никуда не годится.

Сложности с получением информации

Только представьте себе: практически всю оперативную информацию (маршрут, вооружение, экипировка противника) разведка (!) получала в центральном аппарате КГБ, во и даже в МВД! Разумеется, что при таком положении дел никого не удивляли ни плохо подтвержденные данные, ни задержки с их получением, да и закулисные интриги попортили десанту немало крови…

Выстрадав все необходимые сведения, группа вылетала на место высадки, изучала сложившуюся обстановку на месте, тут же размечала маршрут. Только после этого данные уходили к командующим, от которых зависела разведка ВДВ. «Летучие мыши» из ГРУ по мере возможности помогали своим коллегам, но их возможности не были безграничными: некоторые специфические сведения могли быть добыты только самими десантниками.

Очень часто бывало так, что разведка отдувалась и за себя, и за основные части: они не только прокладывали пути для группы, но и постоянно вступали в огневые контакты с боевиками (что само по себе в таких условиях недопустимо), следили за тем, чтобы те не устраивали провокаций, буквально «за руку» проводили к местам операций части как ВДВ, так и прочих родов войск.

Из-за высоких потерь и неготовности к выполнению столь специфических задач в начале 90-х годов был создан отдельный батальон, перед которым ставилась задача выполнения оперативной разведывательной деятельности. К тому же периоду относится создание всей необходимой «инфраструктуры», необходимой для успешного выполнения поставленных командованием задач.

О техническом оснащении

Как же в техническом плане были оснащены ВДВ? Разведка не имела ничего особенно выдающегося: так, в Афганистане специалистам приходилось обходиться обычными биноклями и артиллерийскими буссолями. Только там они получили некоторые виды радиолокационных станций, которые были предназначены для выявления движущихся целей, а также Следует заметить, что западные разведчики этими «современными» приборами пользовались очень давно, что во многом и доказал Афган. Разведка ВДВ в действии - страшная сила, вот только количество потерь при столкновении с лучше оснащенным противником все равно было велико.

Настоящим подарком стала серия портативных пеленгаторов: «Акваланг-Р/У/К». В отличие от ранее используемой техники такого рода это оборудование позволяло надежно засекать источники излучения, бойцы получили возможность гарантированного перехвата переговоров противника на волнах КВ и УКВ, а также на частотах, которые традиционно использует разведка ВДВ. «Летучие мыши», спецназ ГРУ, также высоко оценили эту технику.

Ветераны вспоминают, что эта техника оказала неоценимую помощь в обнаружении бандитских групп и банд, которые до принятия «Аквалангов» на вооружение очень часто уходили по тайным тропам. Армейское командование наконец-то сумело убедить партийную верхушку отдать приказ о начале создания специальной разведывательной машины, предназначенной именно для ВДВ, но распад Союза помешал этим планам воплотиться в жизнь. В принципе, бойцов устраивала и использовавшаяся до того времени машина «Реостат», имевшая хорошее техническое оснащение.

Проблема была в том, что вооружение на нее не ставилось, так как изначально она предназначалась совсем для других целей, которыми не интересовалась ВДВ-разведка. Афган еще раз доказал, что вся (!) военная техника обязательно должна иметь штатное орудие.

О том, чего не получили

Несмотря на то что Афганская кампания наглядно показала жизненно важную необходимость оснащения разведывательных подразделений оружием с лазерным целеуказанием, его в ВДВ так и не появилось (впрочем, как и во всей СА). Вообще-то, активные армейские испытания таких вооружений начались в Союзе с середины 80-х годов, но была здесь одна тонкость. Дело в том, что «самонаведение» не означает наличия в ракете интеллекта: наводка осуществляется по лазерному «указателю», который корректируется с земли или воды. Разведчики были идеальными кандидатами на работу с лазерными корректировщиками огня, но у нашей армии их так и не появилось.

Десантникам (как и простой пехоте, впрочем) нередко приходилось осваивать авиационный «жаргон». Так удавалось намного точнее наводить штурмовики и вертолеты на цель, используя обычную рацию. Да и самим попасть под «дружественный» огонь совсем не хотелось. У американцев уже тогда все было иначе: они имели средства указания целей, которые в действительно автоматическом режиме, получив данные от наземных служб, могли наводить боевую авиацию и вертолеты на цель.

Неплохо оснащенные войска иракцев во время «Бури в пустыне» оказались разбиты полностью: войска США просто «укладывали» ракеты с точным наведением на их танки. Риска при этом практически не было, а вот Ирак почти сразу остался без тяжелой бронетехники. Наша глубинная разведка ВДВ могла им только позавидовать.

Чеченские будни

Если в Афганистане разведка худо-бедно занималась действительно профильной деятельностью, то в Чечне бойцы снова стали «специалистами широкого профиля»: зачастую им приходилось не только обнаруживать, но и уничтожать боевиков. Хронически не хватало специалистов, многие рода войск вообще не имели ни техники, ни подготовленных бойцов, а потому ВДВ (разведка в особенности) были официально перепрофилированы для ведения разведывательно-диверсионной деятельности.

К счастью, к 1995 году было практически завершено комплектование 45-го полка особого назначения (ставшего настоящей легендой). Уникальность этого подразделения в том, что при его создании не только изучался, но и активно использовался на практике опыт всех иностранных армий. Учтя уроки Афганистана, подготавливаемые группы сразу натаскивали не только на разведку, но и на прямые огневые столкновения с противником.

Для этого 45-му полку сразу было передано необходимое количество средней и тяжелой бронетехники. Кроме того, у десантников, наконец-то, появились «Ноны» - уникальные минометно-артиллерийские системы, позволяющие вести огонь снарядами с «честным» самонаведением («Китолов-2»).

Наконец, в разведывательных подразделениях прочих разведка в этом отношении ушла далеко вперед), наконец-то, были созданы линейные отделения. Для их оснащения были переданы БТР-80, которые использовались только в качестве машин рекогносцировки (в десантном отделении не было бойцов), активно готовились и слаживались расчеты АГС (автоматических гранатометов) и огнеметных систем.

Сложность была и в другом. Наши бойцы сразу стали говорить, что разведка ВДВ Украины (из отборных националистов) участвует в войне на стороне боевиков. Так как готовили бойцов одни специалисты, в бою нередко встречались даже друзья.

Для чего все это делалось

Все эти мероприятия позволяли в кратчайшие сроки готовить к выходам группы, подготовленные и оснащенные для выполнения боевых задач в сложных условиях горной местности. Более того, эти подразделения имели достаточное количество тяжелого вооружения, которое позволяло при обнаружении больших скоплений противника не только докладывать об их дислокации, но и самостоятельно вступать в бой. Броня же нередко выручала разведчиков, внезапно столкнувшихся с превосходящими силами противника.

Именно опыт десантных войск дал толчок переоснащению разведывательных частей прочих родов войск, которые также получили тяжелую бронетехнику. Дело в том, что разведка ВДВ в действии доказала, что пара-тройка БТР могут здорово улучшить результативность войсковых операций.

Дроны

Именно в 45-м полку впервые в нашей истории начались боевые испытания БПЛА, которые сейчас являются настоящим «хитом» у тех же американцев. Появился отечественный беспилотник далеко не на пустом месте: еще с конца 80-х годов шла активная разработка разведывательного комплекса «Строй-П», главным «обонятельным чувством» которого должен был стать летательный аппарат «Пчела-1Т».

К сожалению, до начала войны его так и не довели до ума, так как не был продуман способ десантирования. Но уже в апреле первый «Строй-П» отправился в Ханкалу. К нему прилагались сразу пять «Пчел». Испытания сразу доказали высочайшую эффективность такого рода вооружения в условиях современных войн. Так, можно было с точностью буквально до сантиметра привязать к карте все выявленные позиции боевиков, что сразу оценили артиллеристы.

Сложности эксплуатации

Всего было сделано 18 запусков, причем все они производились в горы, в которых войсковая разведка ВДВ была вынуждена действовать чаще всего. У военных сразу появились претензии к ходовой части «Пчелы». Впрочем, техники сумели добиться удовлетворительной работы двигателей, после чего глубина разведки сразу выросла до 50 километров и более.

К величайшему сожалению, сложности 90-х годов привели к тому, что во всей стране на вооружении стояло только 18 аппаратов «Пчела-1Т». Десять из них хранились на базе черноморского флота в Крыму, где проводились испытания запуска их с палубы кораблей. Увы, но там с ними обращались не лучшим образом: конструкторским бюро пришлось немало потрудиться, чтобы довести «Пчел» до кондиционного состояния после их хранения в неподходящих условиях.

В конце концов, в чеченских горах начали полеты 15 аппаратов. Два к тому времени были потеряны в боевых условиях, а одного «черноморца» так и не удалось восстановить.

Золото или беспилотные аппараты

Изначально планировалось, что на вооружении разведки ВДВ по всей стране окажется не менее сотни таких аппаратов. Радостные военные сразу передали всю техническую документацию для их производства на Смоленский авиационный завод. Трудовые пролетарии их сразу же разочаровали: даже по самым скромным прикидкам беспилотные аппараты получались едва ли не дороже золота.

Из-за этого от производства отказались. Другие 15 аппаратов послужили разведчикам на славу: их возили восстанавливать в КБ, снова запускали и неизменно получали точнейшие сведения, которые не всегда мог достать десант. Разведка ВДВ очень благодарна разработчикам «Пчелы», так как трудолюбивые машины позволили спасти немало жизней.

Разведчики-пропагандисты

Увы, но командование разведчиков далеко не всегда могло правильно использовать все те средства, которые были у него в распоряжении. Так, в свое время в Моздок были переброшены не менее пяти десятков человек, специалистов по «психологическим операциям». В их распоряжении была мобильная типография и приемо-передающий телевизионный центр. При помощи последнего разведывательные службы планировали транслировать в эфир материалы пропагандистского характера.

Вот только командование не предусмотрело того, что штатные специалисты могли обеспечить телевизионную трансляцию, но вот операторов и корреспондентов в отряде не было. С листовками все вышло еще хуже. Они оказались настолько плохими по содержанию и внешнему виду, что вызывали только уныние. В общем, должность специалистов по психологической работе оказалась среди разведчиков не слишком востребованной.

Вопросы тылового обеспечения и снабжения

Начиная с первой кампании, начала сказываться отвратительная экипировка разведывательных групп ВДВ (да и прочих родов войск тоже), способствовавшая увеличению травматизма и возрастанию риска обнаружения. В результате десантникам приходилось привлекать ветеранов, которые собирали средства на экипировку своих сослуживцев. Увы, но Вторая Чеченская война характеризовалась ровно теми же проблемами. Так, в 2008 году «Союз десантников» собирал деньги на удобные разгрузки, импортные ботинки, спальные мешки и даже на медицинские препараты...

В отличие от прошлых лет командование стало уделять куда больше внимания подготовке небольших разведывательно-боевых групп. Стало, наконец-таки, ясно, что в современных условиях они куда важнее дивизий. Проще говоря, резко возросла роль индивидуальной подготовки каждого бойца, что просто жизненно необходимо разведчикам, так как каждый из них в боевом выходе может полагаться исключительно на собственные силы.

Что осталось без изменений, так это шевроны разведки ВДВ: на них изображена летучая мышь (как у ГРУ). В 2005 году был издан указ, который предписывал всем разведывательным управлениям перейти на шеврон с изображением орла, сжимающего в лапах гвоздику и черную стрелу, но пока особенного прогресса в этом направлении нет. Разумеется, полностью изменилась и форма разведки ВДВ: она стала намного удобнее, в ней появилась штатная разгрузка.

Соответствие разведки ВДВ современным реалиям

Специалисты говорят, что на сегодняшний день положение не слишком радужное. Конечно, начавшийся процесс перевооружения радует, но техническое оснащение не дотягивает до общепринятых стандартов.

Так, у американцев вплоть до ¼ личного состава дивизии любого рода войск относятся именно к разведке. У нас доля личного состава, который может заниматься такими операциями, в лучшем случае равна 8-9%. Сложность еще и в том, что раньше существовали отдельные разведывательные батальоны, в которых готовили первоклассных специалистов. Сейчас имеются только специализированные роты, уровень подготовки личного состава в которых далеко не так высок.

Как сюда попасть

А как попасть в разведку ВДВ? Сперва каждый кандидат должен пройти стандартную медицинскую комиссию на предмет годности к строевой службе. Состояние здоровья должно соответствовать (А2 в крайнем случае).

Не будет лишним подать рапорт на имя военного комиссара того призывного пункта, откуда вы намереваетесь отправляться отдавать свой долг Родине. На всех последующих комиссиях также озвучивайте свое желание. Тем временем в вашем деле появятся сведения о вашем желании служить в разведке ВДВ. На сборном пункте постарайтесь вступить в личный контакт с «покупателями» из десантных войск.

Как только прибудете к месту прохождения службы, подавайте рапорт на имя командира части с прошением перевести вас в разведывательную роту. Важно выдержать дальнейший отсев, который производится путем прохождения достаточно жесткого экзамена по физической подготовке. Конкуренция высока. Требования к кандидатам чрезвычайно высоки. Сразу заметим, что узнавать о них необходимо до призыва в армию, так как нормативы достаточно часто меняются.

Не забываем и про психологические тесты, призванные выявить тех бойцов, которые действительно могут служить в столь специфическом роде войск, каким является разведывательное управление ВДВ. И относиться к этим проверкам следует предельно серьезно: «закрыв глаза», на их результаты здесь смотреть не будут. Только человек, который достаточно смел, умен и может быть предельно хладнокровным в смертельно опасной ситуации, достоин зачисления в разведывательное подразделение. И еще. Предпочтение отдается тем кандидатам, которые имеют ВУС. Кроме того, высоко котируются люди, которые имеют гражданскую специальность, которая бы могла оказаться полезной (связисты, электронщики).

Не стоит забывать и о в разведке. Как и в случае со многими важнейшими родами войск (пограничники, в частности), преимущество сейчас отдается тем солдатам, которые отслужили срочную службу в тех же войсках, куда они подают прошения о зачислении на контракт. Вот как попасть в разведку ВДВ.

И. КОРОТЧЕНКО: Представляю нашего гостя — начальник разведки Воздушно-десантных войск России, генерал-майор Олег Олегович Польгуев. Олег Олегович, здравствуйте.

О. ПОЛЬГУЕВ: Здравствуйте.

И. КОРОТЧЕНКО: И, разумеется, первый вопрос. Расскажите историю возникновения войск спецназа в нашей стране.

О. ПОЛЬГУЕВ: Уважаемые коллеги, уважаемые радиослушатели, Отечественная война 1812 года обогатила русскую армию колоссальным опытом ведения партизанских действий на коммуникациях противника. В первой четверти XIX века по опыту разведывательно-диверсионных операций в тылу вражеских войск наша армия, пожалуй, не имела себе равных. Военные труды Дениса Давыдова, Александра Сеславина, Александра Фигнера и других военных и партизан того времени изучали в специальных учебных центрах иностранных государств, и изучаются до сих пор. Но прародителями современных спецподразделений принято считать подразделения «коммандос», созданные на Западе в годы Второй мировой войны, а также подразделения наших разведчиков-диверсантов фронтового подчинения, разведчиов-водолазов, находившихся в распоряжении флотов, и подразделения разведчиков, находящиеся в ведении НКВД. Однако из всех структур, созданных в разных странах в годы войны и предвоенные годы, до наших дней дожили немногие. По окончании войны спецподразделения почти во всех странах были расформированы за ненадобностью.

В послевоенные годы, пожалуй, самыми дальновидными оказались британцы, которые смогли сохранить такие подразделения, как Special Area Service. Если не считать только непрерывную деятельность подразделений, то SAS в настоящий момент является старейшим. Становление советского спецназа было крайне тяжёлым. Подразделения сокращались и разворачивались. Из-за низкой эффективности, и вследствие непонимания командованием возложенных на них задач. Поэтому в середине XX века создание подразделения спецназа начиналось практически с нуля. Однако сегодня мы видим один из лучших спецназов мира в нашей стране. Это подразделение войск специального назначения России.

И. КОРОТЧЕНКО: Скажите, почему именно 24 октября является профессиональным праздником для войск специального назначения?

О. ПОЛЬГУЕВ: День подразделений специального назначения в России отмечается с 2006 года. Он был установлен Указом gрезидента России «Об установлении профессиональных праздников и памятных дней в Вооружённых силах Российской Федерации. Памятная дата выбрана не случайно. Именно 24 октября 1950 года была подписана директива военного министра Советского Союза с грифом «секретно» о формировании рот специального назначения при общевойсковых и механизированных армиях в некоторых военных округах. Она положила начало созданию подразделения специального назначения для действий в самом глубоком тылу противника. Осенью того же года было создано 46 отдельных рот специального назначения. Позднее было сформировано по бригаде в каждом военном округе и флоте, а также бригада центрального подчинения.

Уважаемые радиослушателя, в случае начала войны первыми на защиту должны были выступить именно подразделения частей и соединений специального назначения. Группы разведчиков должны появиться в непосредственной близости от командных пунктов и других стратегических объектов противника. В их задачу входило вести разведку, а в случае необходимости уничтожить пульты управления, ракетные установки, самолёты стратегической авиации, и другие критические и важные объекты. С течением времени структура и количественный состав спецназа менялись ни один раз, но суть его предназначения всегда оставалась одной и той же.

И. КОРОТЧЕНКО: Известно, что подразделения специального назначения были активно использованы и в годы Великой Отечественной войны. Какую роль они играли, и в каких операциях и задачах на фронте участвовали?

О. ПОЛЬГУЕВ: Я уже говорил, что как таковых подразделений специального назначения не существовало в годы Великой Отечественной войны. Были специальные подразделения. Например, в январе 1934 года начальником Генерального Штаба РКК Александром Егоровым была издана директива о формировании специальных диверсионных подразделений в Красной Армии. К началу 1935 года они были развёрнуты вдоль границы с Эстонией, Латвией, Польшей и Румынией. Их называли сапёрно-маскировочными взводами. В 1937-1938 годах командование Красной Армии отказалось от идеи использования этих взводов. Одна из основных причин такова: военная стратегия в Москве справедливо предсказывала в будущей войне ведущую роль механизированных частей. Говоря другими словами, победоносное наступление Красной Армии будет столь стремительное, что разведывательно-диверсионные группы не успеют проникнуть в район, назначенный им для активных действий. В какой-то мере они были правы. Только произошло это не в 41-м, а в 45-м году, когда советские диверсионные группы приходилось доставлять в тыл противника с помощью авиации. При переходе линии фронта пешим порядком, они через несколько дней, а порой и часов снова оказывались в тылу стремительно наступающей «Красной Армии». В ходе войны большинство воюющих сторон осознали, что классическая пехота не может выполнять многие специфические задачи. Поэтому Британия начала создавать свои батальоны «коммандос», а Соединённые Штаты Америки - отряды армейских рейнджеров. С 1941 года в подчинении разведывательных отделов Штабов фронтов были созданы разведывательно-диверсионные группы, отряды особого назначения, которые впоследствии разворачивались в оперативные центры с несколькими группами. В некоторых группах были полки особого назначения. Эти подразделения выводились за линию фронта и выполняли задачи в интересах командования округов. В основном это была организация диверсий - подрыв железных дорог, организация завалов на путях сообщения. Дезорганизация поддержки тыла, прерывание связи управления войсками противника сыграли огромную роль в победе «Красной Армии» над фашистами.

И. КОРОТЧЕНКО: Скажите, а в локальных войнах, конфликтах, которые у нас были характерны для второй половины прошлого века, использовались ли специальные подразделения? Был ли реализован тот накопленный опыт?

О. ПОЛЬГУЕВ: Особую роль в послевоенный период, и в период возникновения локальных конфликтов, сыграли подразделения специального назначения. Весь накопленный опыт был проанализирован и по мере возможности реализован. Во-первых, была осознана необходимость в создании войск специального назначения. Во-вторых, вырабатывались требования к комплектованию и подготовке подразделений специального назначения. В-третьих, опыт Великой Отечественной войны стал фундаментом для формирования взглядов на боевое применение войск специального назначения.

Приведу некоторые примеры. Как раз с 1950 года были организованы роты специального назначения. А в 1957 году были сформированы 5 отдельных батальонов специального назначения, к которым в 1962 году присоединились уже 10 бригад. Все они подчинялись одному из главных управлений Генерального Штаба. 1968 год - это был год первой крупной операции спецназа. После её проведения бойцам уже не нужно было доказывать всем свою значимость. Именно в 1968 году страны-участницы Варшавского договора приняли решение о введении своих войск в Чехословакию. Всё началось с того, что самолёт, на котором летел отряд спецназа, запросил у столичной власти страны разрешение на срочную посадку в виду неисправности двигателя. Это была одна из уловок наших военных специалистов, в результате чего аэропорт был захвачен в течение нескольких минут. Туда немедленно перебросили дивизию воздушного десанта. Между тем, ранее прибывшие в Прагу команды взяли под свой контроль газеты, вокзалы, телеграф - все ключевые объекты. Захватив правительственные здания, спецназовцы вывезли в Москву и руководство Чехословакии.

Уважаемые радиослушатели, армейскому спецназу России довелось посылать свои войска примерно в два десятка стран Африки, Азии и Латинской Америки.

Хочу отметить, что армейскому спецназу довелось принимать очень много участия в различных военных операциях не только на территории вблизи государственной границы Советского Союза, но и за её пределами. Часто случалось, что спецслужбы США даже не догадывались о спецоперациях, проводимых нашим спецназом. Я хочу напомнить ещё раз о том, что Советский спецназ принимал активное участие в странах Азии, Африки и Латинской Америки. Не стоит также забывать об операциях на территории Кубы, Никарагуа и Эфиопии. Но эта информация носила, и носит на сегодняшний день, ограниченный характер доступа.

Война в Афганистане является наиболее ярким примером. Её началом считают сложнейшую операцию, целью которой явилась ликвидация правителя Хезулы Амина. Вместе со спецназом главного управления, участие в операции принимали подразделения комитета государственной безопасности, будущие подразделения «Альфа» и «Вымпел». Где-то за полгода до штурма был создан 154 отдельный отряд специального назначения, или мусульманский батальон, в состав которого входили спецназовцы из числа советских мусульман. Что касается самого штурма, то длился он не больше 40 минут. К сожалению, в этой операции спецназ имел потери.

Деятельность передовых и наиболее боеспособных подразделений вооружённых сил Афганистана, Приднестровья, Абхазии, Таджикистана и Чечни также на сегодняшний день являются информацией ограниченного доступа. Спецназовцы не должны афишировать свою работу.

И. КОРОТЧЕНКО: А как вообще появилась идея создания подразделений специального назначения в воздушно-десантных войсках, и как происходило их развитие?

О. ПОЛЬГУЕВ: Для повышения качества ведения разведки в воздушно-войсках собственными силами в 1979 году была сформирована отдельная рота специального назначения в составе отдельной бригады связи, которая в то время дислоцировалась в Медвежьих озёрах, недалеко от города Москвы. Так как специальные задачи, стоявшие перед воздушно-десантными войсками, не могли быть выполнены без войсковой разведки. Эту идею высказал первый начальник разведки воздушно-десантных войск, ныне здравствующий полковник запаса - Алексей Васильевич Кукушкин. Он предвидел сложность возникновения перед воздушно-десантными войсками задач и инициировал создание собственного подразделения. Позднее на базе роты в 1992 году был развёрнут 218 отдельный батальон специального назначения. Он принимал активное участие в составе миротворческих сил в зонах межнациональных конфликтов - в Приднестровье, Северной Осетии и Абхазии.

В 1993 году началось формирование полка специального назначения, в который на тот момент были включены отдельный батальон специального назначения и батальон десантно-штурмовой дивизии. Этот отдельный десантно-штурмовой батальон был сформирован в 79-м году в составе центральной группы войск. Во время Грузино-Абхазского конфликта выполнял задачи на территории Абхазии. В 1993 году был включён в состав 45-го отдельного полка специального назначения воздушно-десантных войск, и переформирован в отдельный 901-й батальон специального назначения.

45-й отдельный полк специального назначения был полностью сформирован к июлю 1994 года, а уже в декабре 80% личного состава убыло в составе группировки на Северный Кавказ для участия в ликвидации незаконных военных формирований на территории Чеченской республики. С декабря 99-го года и по апрель 2006 года сводные разведывательные группы и отряды специального назначения и составы полка принимали участие в боевых действиях на территории Чеченской республики.

В августе 2008 года подразделения полка активно принимали участие по принуждению Грузии к миру. С 8 по 30 апреля 2010 года усиленный батальон специального назначения выполнял боевую задачу по обеспечению безопасности российских граждан и военных объектов на территории Киргизской республики.

В 2002 году 45-й полк был преобразован в 45-ю бригаду специального назначения. И на сегодняшний день в составе войск специального назначения воздушно-десантных войск имеется мобильное подразделение, которое именуется 45-я отдельная бригада специального назначения воздушно-десантных войск России.

И. КОРОТЧЕНКО: То есть сегодня в составе ВДВ есть целое соединение специального назначения. Можно ли тогда рассказать о нём несколько подробнее?

О. ПОЛЬГУЕВ: После того, как 45-й полк был преобразован в бригаду, это формирование приобрело иную форму своего существования. Прежде всего, оно стало больше по количеству личного состава. Но вместе с численностью повысились и возможности по выполнению специальных разведывательных задач в интересах воздушно-десантных войск. 45-ю бригаду по праву можно считать представителями элиты воздушно-десантных войск. Каждый военнослужащий из числа личного состава бригады готов выполнить поставленную перед ним задачу в любое время. И как вы знаете, для этого в первую очередь требуется высокий уровень психологической устойчивости. Несомненно, личный состав бригады им обладает. Однако известно, что одной устойчивостью далеко не выйдешь. Один из необходимых параметров - качественное и современное материальное обеспечение. На сегодняшний день в бригаде созданы все возможные условия для непрерывного совершенствования навыков боевой подготовки военнослужащих. Обучение личного состава бригады обеспечивается как наличием развитой материальной базы, так и наличием высокопрофессиональных офицеров. На сегодняшний день ежедневно с солдатами и офицерами проводятся занятия по разучиванию и совершенствованию навыков боевой подготовки, где офицеры, в первую очередь, выступают в качестве преподавателей. Известно, что солдата необходимо обучать умелым и решительным действиям. И только в этом случае можно будет достичь успеха при выполнении поставленной задачи. Помимо физических навыков и меткости, большое внимание уделяется мобильным соединениям. Сейчас бригада располагает современными средствами передвижения и огневой пробежки.

В настоящий момент на вооружение бригады поступают новейшие образцы как автомобильной, так и бронетанковой техники. Например, БТР-82а — это мощнейшее огневое средство, которые обеспечивает выполнение огневых задач подразделениями войск специального назначения. Но эта бригада не была бы бригадой воздушно-десантных войск, если бы в ней не было прыжков с парашютом. Каждый военнослужащий обязан выполнить не менее 10 прыжков с парашютом из различных летательных аппаратов. Это может быть и самолёт ИЛ-76, или вертолёт МИ-8. В зависимости от возможных задач, военнослужащий выполняет прыжки с парашютом с различных высот и на различные участки местностей. В том числе, и на незнакомые полигоны. Подобные мероприятия в полной мере дополняют программу боевой подготовки и помогают военнослужащим бригады достичь умения и решительности в своих действиях.

И. КОРОТЧЕНКО: Я знаю, что кроме 45-й бригады в ВДВ есть ещё и другие подразделения специального назначения. Можно ли какую-то информацию о них?

О. ПОЛЬГУЕВ: Да, действительно, у нас в каждой дивизии воздушно-десантных войск были созданы отдельные разведывательные батальоны. Состав каждого отдельного батальона одной из рот организационно входит рота специального назначения. В эти подразделения подбираются наиболее выносливые и подготовленные люди, которые смогут выполнить поставленную задачу в любое время и в любой местности. На сегодняшний день мы совершенствуем систему подготовки в данных подразделениях.

И. КОРОТЧЕНКО: Чем отличается современный боец спецназа от обычного военнослужащего?

О. ПОЛЬГУЕВ: Современный спецназовец коренным образом отличается от обычного военнослужащего. Как Вы знаете, спецназ является элитой вооружённых сил по множеству причин. Подразделения специального назначения отличаются от остальных подразделений вооружённых сил уровнем подготовленности военнослужащих к ведению боевых действий, а также оснащённостью подразделений как в отношении вооружения, так и в отношении военной техники. Человек, не имеющий таких личных качеств как отличная физическая подготовка и здоровье, целеустремлённость и старание, выдержка и выносливость, вряд ли сможет выдержать ту нагрузку, которую выдерживают военнослужащие спецназа. Поэтому отбор в такие подразделения ведётся жёстко. И даже многие спортсмены, желающие служить в элите, могут не пройти по множеству показателей и попасть служить в эти подразделения.

Учитывая специфику спецназа воздушно-десантных войск, необходимо отметить наличие парашютно-десантной подготовки и, естественно, самих прыжков с парашютом, что является неотъемлемой частью службы в наших войсках. Следует также отметить, что после совершения прыжка наши военнослужащие должны выполнить задачи в любое время суток и в любую погоду.

Даже имея всё необходимое - снаряжение, вооружение, технику, боец спецназа отличается от солдата любого другого подразделения тем, что он не только развит физически, но он целеустремлён. Он знает свою задачу и знает, как её выполнить. А спецназовец воздушно-десантных войск должен не только хорошо владеть своим телом и навыками ведения боевых действий, но и должен выполнить поставленную задачу, невзирая на любые условия и препятствия, которые стоят перед ним.

И. КОРОТЧЕНКО: Расскажите, пожалуйста, об оружии. Какое оружие и снаряжение есть у современного спецназовца ВДВ?

О. ПОЛЬГУЕВ: На сегодняшний день на вооружении подразделений специального назначения имеются как обыкновенное стрелковое оружие, так и специальное оружие, предназначенное для выполнения специальных задач, разведывательных задач. Это, в первую очередь, бесшумное оружие. Бесшумные снайперские винтовки, бесшумные специальные автоматы, различные принадлежности для организации и ведения диверсионно-подрывной деятельности. Кроме того, на вооружении и оснащении войск специального назначения воздушно-десантных войск поступают лёгкие мобильные бронированные средства для передвижения на незнакомой местности. Есть одна особенность: данная техника должна быть обеспечена для десантирования с самолётов. То есть она должна быть приспособлена для перевозки воздушным транспортом и обеспечить действия подразделений спецназа, в том числе, и десантирования из самолётов.

И. КОРОТЧЕНКО: Мне хотелось бы, безусловно, задать вопрос, как выглядит наш спецназ ВДВ на фоне сил специальных операций стран НАТО? Вопрос не праздный, учитывая, что мы сейчас наблюдаем повышенную военную активность Североатлантического альянса. Сегодня как раз день, когда проводятся крупномасштабные учения НАТО. Они реагируют на так называемую «гибридную войну», которую кто-то им развяжет. В данном случае, очевидно, имеемся в виду мы.

О. ПОЛЬГУЕВ: Говорить о том, какой спецназ сильнее, не правильно. Спецназ России и спецназ НАТО довольно серьёзно отличаются друг от друга. Начиная от целей, которые ставятся правительствами этих стран элитным подразделениям, и заканчивая способами достижения целей. Силы специального назначения сейчас есть практически во всех странах мира. Во всём мире признано, что самые высококвалифицированные и эффективные силы спецназа в России и США. Подготовка личного состава спецподразделений в России является более жёсткой, чем в странах НАТО, хотя последние имеют технологическое преимущество в оружии и специальных средствах. Российский спецназ хорошо обучен, и может применять практически любое иностранное оружие. Важно, что наши могут воевать в одиночку, тогда как иностранные спецназовцы больше опираются на команду. В рукопашном бою русский спецназовец является лучшим военным подразделением в мире. В тренировках его бойцы проводят больше времени, чем любые другие спецназовцы в мире. Кроме того, наш спецназ учится не только методам идеального убийства, но и нестремительным единоборствам - таким как бокс, дзюдо и другим приёмам. Хотя иностранные спецназовцы ориентированы лучше, их обучают методиками специальной военной разведки. Приоритет отдаётся знаниям, которые позволяют применять наблюдательных роботов и новые системы слежения, не говоря об умении передвигаться на самом разном транспорте, вплоть до вертолётов противника.

Мне хотелось бы подчеркнуть, что недавно проходившие игры «Армия-2015», в которых принимали участие как наши войска специального назначения и военнослужащие разведывательных подразделений, так и военнослужащие других государств. Результат очевиден. Наши подразделения специального назначения и подразделения разведки были несколько лучше подготовлены, чем соответствующие подразделения других стран.

И. КОРОТЧЕНКО: Но это, прежде всего, школа? Мы имеет свою школу спецназа, основанную на наших традициях, на нашем понимании специфики таких задач. То есть это фундамент, который был наработан Вашими предшественниками?

О. ПОЛЬГУЕВ: Действительно, у нас есть богатейший опыт, хорошая школа и хорошие учителя. В первую очередь, мы отдаём дань тому поколению военнослужащих, которые проходили обучение в войсках специального назначения в военный и послевоенный период. Но и сегодня мы можем говорить о людях, которые влюблены в своё дело, которые готовят не только себя, но и свои подразделения. Я могу с уверенностью сказать, что подразделения войск специального назначения - это те люди, офицеры и солдаты, которые выполнят любой приказ нашего Верховного Главнокомандующего.

И. КОРОТЧЕНКО: Обычно спецназ выполняет самые сложные и ответственные задачи, которые требуют и нестандартных решений, и оригинальности действий, смелости, армейской смекалки. Можете привести какой-то случай из практики?

О. ПОЛЬГУЕВ: Был один забавный случай во время одной из чеченских кампаний. Это происходило в горах. Одной из разведывательных групп была поставлена задача возвратиться после выполнения задачи. Разведчики сбились с маршрута, и возвращались по открытой местности. И в один прекрасный момент вылетело два вертолёта, и начинают заходить на боевой разворот с недвусмысленной целью разнести это бандформирование. Недавно в этом районе была совершена серия терактов и пилоты получили приказ: стрелять без предупреждения. Перед командиром группы немедленно встал вопрос: «Что делать?» Связь не работает должным образом ни с пилотами, ни с вертолётом. В итоге решение, которое принял командир, самым ярким образом подтвердило, что оригинальности спецназу не занимать. По команде командира группы группа залегла на землю, образуя своими телами пятиконечную звезду, в центре которой находился командир. Пилоты открыли огонь, но не на поражение, а предупредительный в воздух. Никто из группы не пошевелился. «Свои», - подумали пилоты. Таким образом, группа была спасена.

Из моего личного опыта был такой же случай, когда пара вертолётов заходила на нас, подумав, что прячутся члены бандитского подполья. Однако один из моих подчинённых так же вышел в тельняшке, раскрыл руки в виде пятиконечной звезды. Лётчики поняли, что здесь свои, и улетели.

И. КОРОТЧЕНКО: Как Вам видятся перспективы развития подразделений специального назначения на ближайшее время?

О. ПОЛЬГУЕВ: Перспектива развития на сегодняшний день очень актуальна, и они будут развиваться ещё не один год. И та концепция министерства обороны до 2020 года расписала все элементы и порядок оснащения, формирования и переформирования, в том числе, и войск специального назначения.

И. КОРОТЧЕНКО: Как сегодня решаются вопросы социальной защищённости и социальной поддержки спецназа?

О. ПОЛЬГУЕВ: Для любых военнослужащих, в том числе и военнослужащих подразделений специальных назначений, устанавливается единая система правовой и социальной защиты, а также материального и иных видов обеспечения с учётом занимаемых воинских должностей, присвоенных воинских званий, общей продолжительности военной службы, в том числе и в льготном исчислении. Социальная защита граждан, уволенных с военной службы, и членов их семей является функцией государства, и предусматривает реализацию их прав, социальных гарантий и компенсаций. Охрана их жизни и здоровья, направленные на условия жизни и деятельности, соответствующие характеру военной службы и её роли в обществе. Также наши военнослужащие имеют право на обеспечение служебным жильём. Имеют возможность приобрести жильё после определённой выслуги лет. Существует накопительная ипотечная система жилищного обеспечения. Начиная с 2014 года, у нас была введена новая форма решения квартирного вопроса. Сумма денежной компенсации или субсидии зависит от семейного положения, числа детей, выслуги лет и звания. Военнослужащие теперь могут не привязываться к тем вариантам, которые предлагаются министерством обороны, а решать самим, где жить и покупать жилую площадь. Нами введена единовременная денежная выплата. Теперь защитники нашей родины смогут самостоятельно принимать решение о размере и качестве приобретаемой недвижимости. Также для военнослужащих сохраняется существующая образовательная льгота. Это внеконкурсное поступление в военные вузы, бесплатное обучение на подготовительных курсах.

О. ПОЛЬГУЕВ: Кроме того, существует расширение спектра образовательных форм обучения. Другими словами, это дистанционное, заочное или очно-заочное обучение. Кроме того, предоставляются специальные гарантии в связи с обучением в специальных образовательных учреждениях в период службы. А также преимущественное право после увольнения с военной службы на поступление в государственные образовательные учреждения как высшего, так и среднего профессионального образования.

Кроме того, помимо перечисленных льгот существует бесплатное медицинское и реабилитационное обеспечение. Бесплатное обследование, в том числе ежегодное, диспансерное наблюдение военнослужащих в военно-медицинских учреждениях. Другими словами, военнослужащие прибывают из командировки и могут в наших медицинских учреждениях пройти то медицинское обследование, которое поможет им в дальнейшем реабилитироваться, поправить своё здоровье и в готовности приступить к выполнению других поставленных задач.

При отсутствии по месту военной службы или месту жительства военнослужащих военно-медицинских учреждений или соответствующих отделений, либо специального медицинского оборудования в них, а также неотложных случаях, медицинская помощь оказывается в учреждениях государственной или муниципальной системы здравоохранения. Расходы, связанные с этим, оплачивает министерство обороны.

Кроме того, в частях спецназа и ВДВ идёт ежемесячная надбавка за специфику и прыжки с парашютом. Это дополнительная льгота, которая предусматривает дополнительное денежное вознаграждение за особые условия службы.

И. КОРОТЧЕНКО: Вы - профессионал. Оценивая тенденции современного военного противоборства, с чем, на Ваш взгляд, связано то, что спецназы теперь - непременный атрибут любых вооружённых сил страны, которая желает каким-то образом утвердить себя и защитить свои национальные интересы. В том числе, не только на своей территории, но и на территориях, где могут быть задействованы специальные компоненты при решении военно-политических задач. Это увлечение спецназом? Или это дань уважения тем возможностям, которые подразделения могут решить в отличие от общевойсковых подразделений.

О. ПОЛЬГУЕВ: У подразделений войск специального назначения есть различные задачи - как разведывательные, так и специальные. Поэтому специфика нынешних локальных конфликтов показывает, что существуют специальные задачи, которые нужно выполнять. А кто как не спецназовец их выполнит? Поэтому упор у руководителей разных стран мира ставится на создании высокопрофессиональных мобильных подразделений, которые смогут справиться с данной задачей.

И. КОРОТЧЕНКО: Мы сейчас видим появление многих фильмов, сериалов, в частности «Диверсанты». В советское время был прекрасный фильм «В зоне особого внимания». Но это в определённой степени культивация спецназа. Вы считаете оправданным появление таких фильмов, которые подчёркивают на уровне простых граждан, которые не могут заглянуть в тайны решения задач спецподразделений, роль и место спецназа. Насколько эти фильмы отличаются от реальной практики? Там больше игрового компонента? Или те задачи, которые там показаны, реально могут быть решены спецназом.

О. ПОЛЬГУЕВ: Вопрос не очень простой. Казалось бы, показывают фильм про спецназовца. Он могучий, хорошо экипированный, выполняет ту задачу, которая перед ним ставится. Я считаю, что в качестве патриотического воспитания для общего пользования, данные фильмы можно смотреть и пропагандировать. Однако военнослужащий-спецназовец - это очень скромный человек, который никогда не афиширует себя. И мне приятно, что порой фильм отличается не только красочностью, но и профессиональными качествами. Я как специалист, могу сравнивать и могу сказать, что какие-то вещи действительно из области фантастики, а какие-то задачи они могут выполнить. Как правило, такие фильмы ставятся на широкую публику. Пусть люди смотрят и гордятся нами.

И. КОРОТЧЕНКО: А процесс подготовки спецназовца сложен? Вы предпочитаете брать в войска специального назначения контрактников или рядовые по призыву также могут быть за год службы обучены и воспитаны как спецназовцы?

О. ПОЛЬГУЕВ: Критерии к офицеру и солдату независимы от того, контрактник он или офицер срочной службы. И набор и специфика этих критериев прописана во всех военкоматах. Военнослужащий, который решил посвятить себя жизни и службе в воздушно-десантных войсках и поступить на службу по контракту, сначала должен пройти первичный отбор - отбор военкоматов. И первый критерий - медицинская комиссия, он должен быть здоровым и годным к военной службе по форме А. Это форма, которая подразумевает, что данный военнослужащий может совершать прыжки с парашютом, может применять определённые физические нагрузки. А далее медкомиссия покажет, способен он это сделать или нет. После этого вступают психологи, которые определяют степень психологической устойчивости военнослужащего. Дальше включаются в работу наши представители, которые на отборочных пунктах отбирают военнослужащих для службы в спецназе воздушно-десантных войск.

После того, как мы отобрали себе военнослужащих, мы начинаем их готовить. Этот процесс очень сложный, долгий и непростой. Но я хочу сказать, что существуют такие факты, что не все военнослужащие проходят данный курс, и нам приходится переводить их из подразделений спецназа в другие подразделения.

И. КОРОТЧЕНКО: А мотивация важна? Готовность служить в спецназе и желание там быть.

О. ПОЛЬГУЕВ: Сейчас началась призывная комиссия - осенний набор. Высокая мотивация у юношей, вчерашних школьников, которых призывают в армию, служить именно в войсках воздушно-десантного компонента. И в первую очередь, в войсках спецназа ВДВ. О чём тут говорить?

И. КОРОТЧЕНКО: У вас норматив по физической нагрузке и количеству прыжков выше, чем у обычных десантников?

О. ПОЛЬГУЕВ: У нас выше норматив и по физической нагрузке, у нас есть специальные нормативы, и количество прыжков с самолёта и вертолёта у нас выше, чем у обычного военнослужащего воздушно-десантных войск.

И. КОРОТЧЕНКО: Олег Олегович, что бы Вы хотели пожелать спецназу вооружённых сил России в связи с их профессиональным праздником? Я напомню, что он будет отмечаться 24 октября.

О. ПОЛЬГУЕВ: Тем, кто сегодня в строю, хотел бы пожелать успехов в боевой учёбе и службе. Ветеранам желаю, чтобы их не забывали. Пусть ветераны знают, что их опыт нужен нынешнему поколению спецназовцев. Ведь главное для спецназа - это люди. Особо хочу поблагодарить полковника Кукушкина, вчера у него был день рождения, и ему исполнился 91 год. Это один из немногих военнослужащих воздушно-десантных войск, который стоял у истоков создания спецназа ВДВ, прошёл нелёгкий боевой путь в годы Великой Отечественной войны. Спасибо Вам большое. И всех ветеранов с праздником.

И. КОРОТЧЕНКО: Программа «Генштаб» присоединяется к этим поздравлениям, мы поздравляем российский спецназ с их профессиональным праздником. Напомню, что гостем в программе сегодня был начальник разведки воздушно-десантных войск России, генерал-майор Олег Олегович ПОЛЬГУЕВ.

Кадровая обойма Отдельный разведывательный батальон 7-й десантно-штурмовой горной дивизии формировался нетипично. Назначенному комбатом майору Роману Иванову были даны преференции в отборе лучших офицеров, прапорщиков и сержантов для службы в дивизионной разведке. И к этой работе подключался каждый вновь назначенный в батальон офицер. К каждому добровольцу для беседы и тестирования выезжал лично его будущий командир роты.Заявки в военкоматы пошли не по почте, их повезли те же офицеры, отбирающие в свои подразделения будущих разведчиков. Именно это позволило с самого начала отфильтровать случайных людей.В итоге контрактники прибывали в воинскую часть, которая уже была обустроена с иголочки: общежития с мини-спортзалом и душевыми в каждой роте. Пожалуй, именно такой подход и заложил добрую основу быстрого становления этого батальона российской армии ХХI века. Свой Георгиевский крест Роман Иванов заслужил в августе 2008 года. Во главе разведвзвода он проложил путь нашей тактической группе к грузинскому аэродрому, с которого после этого не взлетел ни один боевой самолет. А вообще он вырос в военных гарнизонах и парашютики рисовал еще в детском саду.После Рязанского училища от лейтенанта до майора прослужил в 247-м казачьем десантно-штурмовом полку, неспешно пройдя все строевые должности от взводного до комбата.«Нет в батальоне неинтересных людей, - философски размышляет он вслух. - Бывает, поговоришь с солдатом на бивуаке полевого выхода - как повесть увлекательную прочитаешь. И в батальонном строю уже замечаешь живой монолит взаимодополняющих характеров, жизненного опыта и душевных качеств. Житейские проблемы контрактников, как и они сами, выглядят по-взрослому. Когда заместитель командира автомобильного взвода старшина Владимир Грузенков в силу жизненных перипетий оказался один с тремя детьми, комбат со своим "замполитом" майором Денисом Никоновым с ног сбился, выбивая трехкомнатную служебку для него. В школе и садике уже привыкли, что детей может забирать не только
отец-десантник, но и кто-нибудь из его сослуживцев».Испытание «комплексом Купера» При отборе контрактников в батальон предполагается, что человек с привычкой служить абы как в десантной элите не приживается. Здесь предпочтительнее самоустановка на постоянное развитие. Не зря каждого кандидата пропускают через так называемый «комплекс Купера» - тест по физической закалке. Вроде ничего сложного: четыре упражнения по десять подходов на силу рук, пресса, выносливость, прыгучесть.Романтики, рассчитывающие, что в батальоне из них кто-то будет делать супермена, отсеиваются сразу. Трудяги, работающие на результат из последних сил, имеют шанс стать разведчиками. За три месяца испытательного срока новичку-контрактнику надо пройти через двойные нагрузки.А вообще насыщенность боевой подготовки в батальоне носит культовый характер. И спектр бойцовских навыков весьма обширен. На вооружении
разведчиков - элементы компьютеризированной системы управления тактического звена, с помощью которой комбат и командиры рот могут на поле боя в режиме онлайн получать по закрытым каналам связи радио- и видеоинформацию от каждого разведчика, применять программы моделирования развития обстановки и принятия тактических решений.Успешно осваивают здесь и комплекс воздушной беспилотной разведки. Подразделение радиоэлектронной разведки имеет на вооружении аппаратуру, позволяющую вести круглосуточную дистанционную разведку. Так что высшее образование, которое есть у 30 процентов контрактников части, приходится очень кстати.Впрочем, и рукопашный бой не уходит у разведчиков на задний план. В батальоне есть установка: не ограничивать свой уровень «рукопашника» рамками наставления по физподготовке. Виден уже и результат - победы на первенстве соединения по рукопашному бою лейтенантов Павла Осипова и Анатолия Мамуркова.Разведывательный батальон майора Романа Иванова еще проходит этап становления. Но в том, как умело его профессиональные солдаты действовали в учебно-боевых испытаниях уходящего года, таких, к примеру, как международные учения «Славянское братство», четко просматриваются черты боевого подразделения ХХI века, всегда готового к немедленному применению.

В рамках совместного проекта и в тесном сотрудничестве с администраторами сайта «Отвага» () уже публиковались воспоминания кавалера двух орденов Красной Звезды и ордена Красного Знамени Республики Афганистан подполковника запаса Валерия Марченко. Многие читатели откликнулись на его «Арабский караван» (), а также рассказ об одном из рейдов в Бехсуде, который был опубликован отдельной главой в материале «Возвращайтесь живыми». Сегодня мы продолжаем публикацию воспоминаний мужественного разведчика-десантника, отвоевавшего два срока на той необъявленной, афганской. Начал ее Валерий Марченко 25 декабря 1979-го командиром разведывательного взвода отдельной разведывательной роты 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, а закончил – 15 февраля 1989-го – командиром 3-го парашютно-десантного батальона 317-го гвардейского парашютно-десантного полка 103-й ВДД.

Часть 1. В ТЫЛ ПРОТИВНИКА УХОДЯТ ТЕНИ

Первые боевые выходы разведывательных групп 80-й отдельной разведывательной роты 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии с задачей ведения разведки мятежников (так новая власть в Афганистане под руководством Бабрака Кармаля назвала противника, с которым советские войска постепенно втягивались в боевые действия) выявили их активную деятельность в кишлачных массивах, прилегавших к Кабулу.

Мятежники обменивались информацией в темное время суток методом подачи световых сигналов лампами, кострами, фонариками. «Иллюминация», которую душманы устраивали в горах, кишлаках, свидетельствовала о наличии у них разведывательных данных о советских войсках. В первую очередь, о гвардейской воздушно-десантной дивизии, палаточный лагерь которой раскинулся вблизи кабульского аэродрома.

Выходы моей разведывательной группы к кишлаку Тарахейль, что примыкал сетью дувалов к обратному скату темной вершины, получившей название Черной горы, носили еженощный характер. Морозными вечерами я уводил разведывательную группу в тыл противника, где, наблюдая за жилым массивом, изучал подходы для захвата сигнальщиков, курьеров – связующих звеньев душманского подполья с мятежниками в горах. Уходил с группой на лыжах через боевое охранение в составе парашютно-десантного взвода, бойцы которого вгрызлись в каменное плато у широкой долины. Под утро возвращался назад.

Планируя очередной выход в ночь, я не мог отделаться от терзавших сомнений, а что, если «сигнальщики» засекли мою группу при выполнении задания? Выпустили? Не ударили из засады? – Оставили на потом, куда, мол, денемся? А «засветиться» могли, где угодно: у того же боевого охранения, на Черной горе, при возвращении на базу. Противнику ясно, что рано или поздно мы появимся на их территории для добывания интересующей нас информации. Соответственно, сюрприз в виде засады или даже – засад – был обеспечен сполна! Таким образом, размышлял я, нужны были новые, нестандартные решения на разведку, которые бы исключали случайные риски при действии группы в тылу у мятежников. Иначе удачи не видать!

В ожидании начальника разведки дивизии майора Скрынникова я грелся у «полариса», обдумывая выход ночью к кишлачному массиву за Черной горой.

«Поларис», раскаленный докрасна, грозно рычал, клокотал. Казалось, сейчас взорвется. Говорят, такие случаи бывали. А палатки, те загорались от них не раз. «Поларис» – чисто армейское изобретение. Рассказывали, придумали их танкисты еще в Союзе. Это такая длинная труба, устроенная на приваренной металлической подставке. Где-то в метре-полутора от земли в ней просверлены дырки. У основания приделан патрубок для заливки соляра. Верхний конец «полариса» выходит в отверстие в крыше палатки. Торчит, как ракета на стартовой позиции. Отсюда шутники и окрестили изобретение весьма своеобразно. Система приводилась в действие очень просто. В патрубок заливался соляр почти до самых отверстий. Затем в одну из дырок просовывалась бумага или тряпка и поджигалась. Соляр начинал гореть. Вскоре труба раскалялась. Все было бы ничего. Но от частых нагреваний и охлаждений трубы деформировались, порой даже угpoжающе… Была еще одна особенность, связанная с серьезной опасностью. Это если кто-то из солдат спутает соляр с бензином или авиационным керосином. Тут уж последствия могли быть самыми непредсказуемыми. У самоходчиков дневальный залил в «поларис» воду. Горящий соляр выплеснулся, занялась палатка. По счастливой случайности никто не пострадал. Но палатка сгорела дотла. Подойти к ней было невозможно, так как начали стрелять в магазинах патроны. Хорошо еще, что гранаты хранились без запалов. Не взорвались. «Поларисы» привезли в Афганистан сразу, в день ввода войск. Обычных печек не хватало, да и топить их там было нечем. Остряки шутили: «Голос Америки» уже передал, что какой-то «красный полковник» (имелся в виду зампотылу дивизии – фамилия у него была Красный – полковник Лев Маркович Красный) заказал в Афганистан пятьдесят «поларисов»…

Впрочем, я немного отвлекся. Поэтому продолжу. Мои размышления исходили из возможных умозаключений командира мятежников, получившего информацию об отметившейся в его тылу разведке «шурави». С этой позиции и выстраивал ответные действия «духовского» командира в отношении перехвата разведывательной группы русских.

«Мятежники» – это большей частью подразделения регулярной афганской армии, перешедшие в лагерь оппозиции. Их командиры, имея военное образование выпускников военных училищ европейских стран, в том числе и Советского Союза, мыслили грамотно. Варианты выхода русских разведчиков в их тылы просчитывались легко, и они понимали, что «шурави», изучив господствующий над местностью хребет, «засекли» передачу световой информации из кишлаков – к горному массиву и обратно.

Вне сомнения, русские заинтересуются активной деятельностью отрядов оппозиции в кишлаках и горах, примут меры по наращиванию усилий для получения информации с привлечением авиации. Правда, в данной ситуации она малоэффективна, боевики скрыты в пещерах, что исключает их обнаружение с воздуха. Несколько самолетовылетов покажут бесперспективность воздушной разведки, после чего русским ничего не останется, как задействовать войсковую разведку. Ею уже обследован горный хребет и она, вне сомнения, на этом не остановится и углубится дальше.

Что за этим следует? В кишлаки русские не полезут – опасно, тем более – они не знают местных условий, а устроить засады в пределах интересующего их района – привлекательно. Остается просчитать возможные маршруты выхода русских групп к кишлакам и организовать их перехват с нескольких направлений сразу.

Есть и «зацепка»! Русская разведка «привязывает» действия к охранению, на вооружении которого боевая техника, пулеметы, оборудованный опорный пункт. Значит, охранение «шурави» – под визуальный контроль! Бачата и местное население справятся. Само охранение русских разведку не высылает – наблюдает за местностью, обороняя собственные позиции. Выводы: русские ведут разведку силами специальных операций. В темное время суток они скрытно прибывают на заставу и уходят к кишлакам. Открытые участки местности преодолевают в ночное время или непогоду, минимизируя риски оказаться замеченными. Из логики рассуждений условного командира мятежников можно было выделить еще с десяток факторов, не вызывающих оптимизма, я уж не говорю – куража. Анализ ситуации с позиции противника не в нашу пользу!

Стоп, карту! Каким бы образом размышлял командир мятежников в отношении устройства засад против наших разведывательных групп? Вне сомнения, выяснением возможных маршрутов выдвижения в тылы кишлаков, что является главной составляющей в организации операции по их перехвату! Маршрутов немного – открытое пространство. Русские могут использовать мандех, пересекающий плато предгорья с запада на восток, – скрытно и не оставляя следов. Или поступить хитрее – выйти вдоль основания хребта к окраинам кишлаков, теряясь в складках местности. Значит, в этой полосе и надо встречать разведывательные группы русских, выставив засады перед хребтом и после него. На случай, если «шурави» просочатся через первый заслон.

«Да-а-а, не завидна наша роль», – поймал себя на мысли, вжившись в образ душманского командира. Боевое охранение надо забыть, оно под контролем противника! Нужен поиск нестандартного решения на разведку, тем более – с захватом «языка»! Подход к нему должен выстраиваться методом от противного. По меньшей мере, он должен иметь «изюминку»! Противник не должен ожидать от разведки русских каких-либо действий с проникновением в кишлачную зону. А мы же в это время и должны работать на его территории. «Только неординарные решения на разведку, – сделал я вывод, – могут служить успехом в достижении поставленных целей! Да и чего скрывать? Целее будем!»

Отдыхая после ночи с восхождением в мороз и шквалистый ветер на Черную гору, думалось, что исследование кишлаков отнимет меньше физических сил, но – как бы ни так! Тело ломало от чрезмерной нагрузки и психоэмоционального напряжения. Тем не менее, очередной выход на боевое задание я готовил тщательно. Поработал с разведчиками над «домашними заготовками» ухода от противника при форс-мажорных обстоятельствах, захватом «языка», прикрытием выхода из боя. Проверил оружие, боеприпасы, экипировку, неудобную в горах, другие вопросы, наработанные в лесах Белоруссии.

Начальник разведки дивизии майор Скрынников, как обычно, информировал нас, офицеров-разведчиков, о данных агентурной разведки – нашей, афганской, – заслушивал командиров разведгрупп, ставил задачи. Мне предстояло доложить ему о подробностях восхождения на Черную гору и решение на разведку в предстоящую ночь. После чего, заручившись его «добром», уйти на очередное боевое задание, исчезнув с группой в предгорьях Хингиля.

Скрынников был не в духе. Скользнув колючим взглядом по нашим лицам, Михаил Федорович, не торопясь, обрисовал обстановку:

– В Кабуле, товарищи, назревают события… Как бы это выразиться? Серьезные! На нас с вами, разведчиков, ложится ответственность, которую сложно понять, оценить и разобраться в процессах, которые происходят в стране…

Преамбула начальника не вызвала каких-либо эмоций у офицеров. Поэтому мы молча, внимали начальнику. Тем не менее, командир дивизионных разведчиков старший лейтенант Иван Комар уточнил:

– Подробней можно, товарищ майор?

Вздохнув, Скрынников опустил голову:

– Можно, хлопцы, теперь все можно! Начну с главного! Агентурная разведка подтвердила ваши данные о подготовке в Кабуле вооруженных выступлений оппозиции! Вы это хотели услышать, Иван Геннадьевич?

– Так точно! – невозмутимо подтвердил командир.

– Действительно, в столицу просачиваются мятежные отряды, принадлежащие различным партиям, хозяевам, но с общей целью – свержением правительства Кармаля. Вами фиксируется в горах «светомузыка»? Верно, Марченко?

– Так точно! – вскочил я. – В кишлаках тоже!..

– Сиди уж, – отмахнулся Михаил Федорович. – Говорю, как есть – дивизия готовится к войне! Ограниченный контингент втягивается в боевые действия с мятежниками… И на ум приходят мысли: правильно ли мы, разведчики, понимаем задачи, поставленные генералом Рябченко? А?

Оценив молчаливую реакцию офицеров, Скрынников подчеркнул:

– В части информации. На сторону противников правительства переходят части регулярной афганской армии. Ситуация непредсказуема, скажу больше – командованием советских войск принято решение о проведении в провинции Кунар войсковой операции…

В палатке повисла тишина. Казалось, «поларис», жадно пожиравший соляр, убавил свой устрашающий гул. Слышно было, как завывала вьюга, терзая брезент армейской палатки.

– От разведывательных подразделений дивизии, – продолжил Михаил Федорович, – к операции привлекается разведрота 317-го парашютно-десантного полка – старшего лейтенанта Мостибродского. Остальные работают в зоне ответственности соединения.

– А мы, товарищ майор?

– И вы тоже, Иван Геннадьевич, составляете резерв командира дивизии на случай непредвиденных обстоятельств развития операции в Кунаре.

– Это вроде как не у дел, – буркнул Ленцов.

– Еще чего, Александр Иванович! Добываемая вами информация имеет огромное значение, а для драки с мятежниками есть парашютно-десантные подразделения. Пусть и они воюют! Наша задача – разведка! Вот и работайте! Ищите противника! Выбивайте данные!

– А чего «пристегнули» «литерную»? «Курковых» подразделений не хватает, что ли?

– Командиру дивизии виднее, Иван Геннадьевич, и не болтать лишнего! Всем хватит войны! Переходим к делу! – Михаил Федорович расстегнул верхнюю пуговицу полевого обмундирования. – В связи с тем, что оппозиция концентрируется в Кабуле, разведке дивизии приказано сосредоточиться на получении информации о базах, пунктах сбора, местах и способах просачивания в город. Мы должны знать намерения мятежников, товарищи разведчики! Вот и думай, Ленцов, при деле остаемся или курим бамбук?

Начальник сделал паузу. Молчали и разведчики.

– Что у тебя, Марченко, по работе ночью? Докладывай!

Чуть приподняв голову от неожиданного перехода, я развернул топографическую карту:

– Решение на разведку прошлой ночью, товарищ майор, реализовывалось мной в привязке Черной горы и кишлачного массива к системе охраны и обороны стратегических объектов: аэродрома и городка дивизии. Характер действий мятежников позволяет судить о взятии ими под визуальный контроль интересующих объектов, что и активизировало обмен световой информацией с горами… Есть основание считать, что в скальных разработках хребтов – здесь, здесь и здесь, – ткнул я карандашом в карту, – зимуют вооруженные отряды мятежников… Отмечен наблюдатель в нашей тыловой зоне – непосредственно у аэродрома…

– Только ли световыми сигналами проявили себя мятежники или, может, слышатся выстрелы? Осуществляется передвижение? – уточнил начальник.

– Никак нет, товарищ майор, выстрелы не отмечены, передвижение не обнаружено! Но выход противников новой власти на световую связь два-три раза за ночь, полагаю, имеет веское значение – есть, что передавать в горы. Иначе зачем эта «иллюминация»?

– Резонно! – отчеркнул кружочек на карте начальник разведки.

– Разрешите предположение?

– Выкладывай.

– Возможно, существует более тесная связь кишлаков с горами. И не только средствами световой информации, а через связных и курьеров. Если информацию о противнике «процедить» через факторный анализ, мятежниками организован сбор разведданных о наших подразделениях, задействованных в боевом охранении по периметру столицы. Они же, по докладам наших командиров, являются объектами пристального внимания местного населения. Поэтому… Активность разведки мятежников в полосе семь-десять километров восточнее аэродрома «Кабул» имеет, не исключено, цель нападения на подразделения боевого охранения.

– Угу, угу…

– Если обратимся к карте, товарищ майор, получается следующая картина: в кишлаках Бахтиаран, Шаникалай и Танихейль три ночи подряд отмечены сигналы. Кому они предназначены? Душманам в горах! С точек хребта Хингиль – смотрите: вот, вот и вот – им отвечали. Таким образом, зафиксирован активный обмен световой информацией… Вывод! Если агентурную ориентировку, доведенную вами о шевелении подполья в Кабуле, увязать с активностью мятежников на подходе к столице, представляется, что события приобретают более, чем серьезный характер.

– Угу-у-у…

Скрынников думал. Было о чем подумать начальнику разведки соединения! Генерал-майор Рябченко требовал от разведчиков информацию о мятежниках: их состав, намерения, возможный характер действий. Сложность ситуации в стране усугублялась переходом к противникам Саурской революции частей регулярной афганской армии, не выказавших преданности руководству страны. Причем, к мятежникам уходили элитные подразделения горных стрелков, расположенные в приграничных уездах с Пакистаном.

– Предположение высказал, товарищ майор, разрешите – предложение?

– Только без волюнтаризма, Марченко!

Мои предложения начальник разведки дивизии мог разбить своими контраргументами, при этом не скупясь на крепкие выражения, на которые Михаил Федорович был горазд. Тем не менее, эти мои предложения исходили, прежде всего, из ощущения того, что прошлой ночью моя разведгруппа при выполнении задания «засветилась» у Черной горы. Вроде и сработали без «сучка и задоринки», но, как говорится, береженого и Бог бережет… Если ситуацию рассматривать без лирики и драматизма, не хотелось повторяться в маршруте входа в задание через наше боевое охранение, где и мог случиться «прокол». Что-то говорило об этом…

– Предложение следующего порядка, товарищ майор: утвердить решение по входу группы в задание через хребет перевала Паймунар. Сегодня в боевое охранение не полезу.

Лицо Скрынникова вытянулось. «Отправит служить к «авантюристам» или еще дальше?»

Начальник разведки уткнулся в «стотысячную» «километровку», на которой красным карандашом была нанесена зона ответственности дивизии.

Зная взрывной темперамент начальника, изложение сути своего предложения я начал с осторожной фразы:

– Задача не меняется, товарищ майор, остается прежней…

– Я корректирую выход группы в кишлачную зону Тарахейль не через боевое охранение, которое, скорее всего, под наблюдением противника, а через обратный скат перевала Паймунар. То есть, втягивание в тыл мятежников предлагаю осуществить из-за хребта.

– Это ж, «крючок» получается? – оторвался от карты Скрынников.

– Около семнадцати километров…

– Не улавливаю сути…

– Кх-кх, товарищ майор, я исхожу из того, что прошлой ночью «духи» почувствовали нас на Черной горе – до сигнальщиков было не более трехсот метров. В горах это большое расстояние, но я не исключаю засаду, перехват группы – это реальные вещи, что и беспокоит!

– Есть причина для беспокойства другого плана, связанная с «прослушкой» противником наших частот. Поэтому, товарищ майор, предлагаю следующее: в задание включить Тютвина с парой связистов. С одной стороны, Николай сработает ретранслятором, обеспечив со мной устойчивую связь, с другой, изучит долину в направлении Баграм – пригодится, а главное – «подыграет» в эфире любопытству «духов». У нас в Сибири есть выражение: «Сбить с панталыку»!

– Угу, угу… Ни «накручиваешь», Валера?

– Еще нет, товарищ майор, – напрягся я, понимая, куда клонит начальник, – разрешите продолжить?

– Давай, только без этих… Понимаешь?

– Так точно! Слушая эфир, «духи» придут к выводу о якобы нашем интересе к их северному направлению – кишлакам, от которых рукой подать до гор. А на самом деле нас там не будет!

– Зачем все это тогда?

– Чтобы гарантировать чистоту входа в задание!

– Выкладывай!

– В 19.00 на машине с Тютвиным и его связистами проскочу к складу ГСМ, – ткнул карандашом в карту. – В это время еще катаются «коробочки» охраны аэродрома и «зеленых». Аккуратно «впишемся» под одну из них и выйдем на рубеж спешивания с ходу. Спешимся. Николай выдвинется к вершине Ходжа-Раваш – на подъеме его подстрахую, сам же с группой перевалю хребет и спущусь с обратного ската к кишлаку Паймунар. Если все будет в порядке, броском у основания хребта выйдем к Тарахейль за Черной горой – в тыл кишлачного массива, откуда «духи» нас точно не ждут… Безопасность группы обеспечена «крюком» в семнадцать километров, а это, товарищ майор, половина успеха!

– А, если?..

– Если на спуске «вляпаемся» «духовской» разведке, вот здесь, – отчеркнул карандашом на карте, – сделаю контрзасаду. Положим «духов» и вернемся. Будем искать другие пути…

– М-да-а-а, хитро…

– Неплохо бы еще одной группой «подработать» иллюзию движения на север, – загорелся я, как показалось, поддержкой начальника, – но сил не хватает, поэтому прошу утвердить вариант этого решения.

– Хм, утвердить… Утвердить… Давайте думать…

Сомнения начальника объяснимы. Увеличивалось плечо вхождения в задание, и в душманском «рассаднике» мы оказывались без прикрытия, в том числе – боевым охранением. И это, пожалуй, еще не все! У крайней точки паймунарского хребта связи с группой вообще не будет, если даже Тютвин и сработает ретранслятором. «Мертвая» зона для радиостанций УКВ-диапазона.

– Товарищ майор, – осторожно «вклинился» я в «думы» начальника, – лишний «крюк» в семнадцать километров для нас – ерунда. И вы это знаете! В лесах Белоруссии и по девяносто километров отмахивали за сутки. Создается «подушка» безопасности при входе в задание – вот суть замысла, а там разберемся!

– Опять ночь не спать, черт бы тебя побрал, Валера! Честно скажу, твоя затея не нравится, – прокашлявшись, заключил начальник, – «проваливаешься» в «духовских» тылах. А ну, обложат? Где гарантии успешного выхода? А? Ваши мнения, товарищи офицеры?

«М-да-а-а, – вздохнул я про себя, – доклад не окончен…»

Сомнения гвардии майора Скрынникова объяснялись сложной обстановкой вообще. Живучесть разведывательной группы подвергалась риску на всем этапе выполнения задания, и начальник хотел убедиться в разумности доводов в решении на поиск. Ему они показались неубедительными по форме или содержанию – не знаю, но мне очень не хотелось повторяться в маршруте выхода в район боевой задачи. А если все-таки «засветились»? Прихлопнут же! Хотя… Опять же… В случае непредвиденной встречи с противником, охранение подстраховало бы огнем боевых машин, а так? Безопасность группы обеспечивалась исключительно собственными силами, смекалкой и выносливостью разведчиков!

– Выход в тыл противника из-за хребта, товарищ майор, – неожиданное решение, но нужное!

– Да, уж, убедил… А маршруты отхода? Прикрытие? Страховка? А эта «штуковина» ни о чем не говорит? – Скрынников указал на карте расщелину между хребтами.

– Эта! Не строй из себя дурака!

– Никак нет, товарищ майор! «Штуковину» проскочим до того, как «духи» устроят погоню. Това-а-а-рищ майор, оторвемся от них! Вы же знаете моих «рэксов»! Равных нам в долине нет, а лучший выход из задачи – броском у хребта к боевому охранению.

– Почему?

– Долина – открытая площадка. Ночью в метель ничего не видно, и встретиться с противником лоб в лоб – легко! Повезет тому, кто окажется резче… Можно и от обратного!

– «Сыграют» на перехват?

– Могут, товарищ майор, разнос по площади источников света большой, значит, и дислокация отрядов мятежников обширна.

– Что еще? Врешь же, что-то скрываешь? – прищурился начальник.

Терять было нечего.

– Там и «срублю» «языка», товарищ майор, – скромно зафиксировал я «гениальную» мысль своих рассуждений.

– В кишлаке?! «Языка»? – вскричал Скрынников, вскакивая из-за стола.

– Так точно! – гаркнул я по-ефрейторски, «поедая» глазами начальство.

Майор Скрынников метнулся к бочонку с водой:

– Лезть в кишлак, Марченко, запрещаю! Ясно?

– Так точно, товарищ майор! Вы не так поняли!

– Что – «не так понял»?

– При «вскрытии» кишлака работаю на захват «языка» за пределами внешних дувалов.

– Вне дувалов, говоришь? – остывая, заключил начальник.

– Так точно!

Михаил Федорович присел.

– А то – кишлак! Хэк! «Король паркета»! Смотри мне!.. Пойми, чудак-голова, агентура подтверждает усиление «духов» в населенных пунктах, прилегающих к Кабулу. Не исключено, что Тарахейль – перевалочный пункт, в который сунуться – значит, подвергнуться смертельному риску.

– Товарищ майор, я похож на авантюриста?

– Похож, похож! – быстро среагировал начальник, отмахнувшись от меня.

– В драку с «духами» не полезу – все исследую вокруг да около, посмотрю, «понюхаю» кишлак и – назад.

– Верно, район не изучен, и данные агентуры беспокоят.

– «Духи» всюду, товарищ майор, кто этого не знает? Рядом с нами, боевым охранением, в кишлаках. Иллюминация, которую устроили ночью, поразила размахом – они хо-зя-е-ва!

– Ты это брось, «хозяева»…

Начальник задумался, изучая карту за Черной горой.

– Хотя, может, где-то ты и прав…

Михаил Федорович еще ни раз «взрывался», переходя на высокие нотки: не соглашался с Комаром, Перепечиным, Чернегой, предлагавшими варианты захвата «языка» – спорили, настаивали! Шла творческая работа по выполнению боевого задания.

– Товарищ майор, понятно, что глубокой разведкой «вскрывать» душманский район рановато! Обещаю дров не ломать и к рассвету вернуться.

Скрынников опять вскочил, махая руками:

– Забудь о глубокой разведке и не лезь в кишлак! Твоя задача – захват связника во внешнем поясе населенных пунктов, дальше соваться запрещаю! Авантюрист! Чистой воды авантюрист, язви тебя! – выпалил в сердцах Михаил Федорович, вытирая пот солдатским платком.

В конечном итоге решили: ночью я отработаю северную окраину кишлака Тарахейль и частично вникну в обстановку по его периметру – других предложений не поступило.

– Взвесь возможности группы, Валера, шансы на живучесть, я буду на связи, нарвешься на «духов» – «вали» открытым текстом. Понял?

– Так точно!

– Смотри у меня! – Скрынников показал кулак.

– Есть, товарищ майор, – я вытянулся в струнку, «пожирая» начальство глазами, – разрешите идти?

Безнадежно отмахнувшись, Михаил Федорович вздохнул:

«Фу, легче к «духам» сходить и живым вернуться!»

Личная подготовка к выходу заняла немного времени. В специальный карман десантной куртки сунул пристегнутый к стропе пистолет, подтянул ремень АКМС 7,62 мм с ПБС – прибором бесшумной беспламенной стрельбы, поправил «разгрузку» или «лифчик» на шесть магазинов, штык-нож от АК, ракеты, гранаты, промедол. Надел РД (рюкзак десантный) с дополнительным боекомплектом в шестьсот патронов, сухим пайком, водой, медицинской аптечкой, парой сухих портянок. Попрыгал. Не гремит. Вышел к разведчикам. Наступали сумерки.

– Товарищ гвардии лейтенант, разведгруппа для выполнения боевой задачи построена. Заместитель командира группы гвардии сержант Сафаров.

– Вольно.

Всмотревшись в лица парней, улыбнулся. Вот они, мои «орлы»: Сергей Сафаров, Андрей Ивонин, Владимир Сокуров, Игорь Нищенко, Геннадий Баравков, Александр Архипов, Александр Фетисов, Михаил Гапоненко, Вячеслав Ксендиков… В строю застыли воины с жесткими и полными решимости взглядами! На базе остались их имена, документы, письма родных, любимых – все, что имело отношения к разведке. В тыл противника уходили тени!

– Товарищ гвардии майор, разведгруппа для выхода на боевое задание готова! Командир группы гвардии лейтенант Марченко, – доложил я начальнику разведки, подошедшему с напутственным словом.

– Вольно!

Михаил Федорович прошелся вдоль шеренги разведчиков и, как всегда, был немногословен:

– Надо выполнить задачу, ребятки! Надо! Как смотрите на это?

– Постараемся, товарищ майор, – ответил Фетисов (по кличке «Дед»).

– Хорошо, пойду доложу полковнику Петрякову, а вы уж с Богом, берегите себя!

Пожелав успехов, майор Скрынников вошел в палатку доложить по телефону начальнику штаба дивизии о выходе группы на боевое задание.

– Людей в кузов, Сергей!

Подошел к Тютвину, отправлявшему со мной связиста.

– Рядовой Кибиткин, – представился солдат.

– Настроение, разведчик?

– Нормально, товарищ лейтенант.

– Запомни, Кибиткин, чтобы ни случилось, быть рядом со мной – не отстать и не потеряться. Сложно будет?

– Справлюсь, товарищ лейтенант.

Спокойная уверенность рядового понравилась.

– В плен попадать нельзя, понимаешь, о чем говорю?

– Так точно!

– Ну, хорошо. Своих – в машину, Коля, и на пару слов…

– Иду-иду, Валер…

– «Изюминка» в следующем, Николай, – объяснил я подошедшему командиру взвода связи, – паймунарские «духи», перехватывая наши частоты, обязательно сделают выводы, что русские ведут радиообмен в их собственном тылу. Кинутся в поиск. Будут искать мою группу, морщить «духовские» лбы и пока, наконец, разберутся, что нас и в помине нет на их территории, я буду далеко. К полуночи перемахну хребет и выйду к северной окраине Тарахейль. Понимаешь?

– Ясно, Валера. Включения в эфир?

– Включайся каждые тридцать-сорок минут и выдавай какие-нибудь цифры.

– Надолго?

– Нет. «Побурбулекай» пару минут и – тишина, затем – опять.

– Та-ак, понял.

– Сигналы следующие: нажатие тангенты один раз – все в порядке, два раза – возвращаюсь на базу, три – срочная помощь. Ну, как?

– Понятно, Валер.

– На Ходжа-Раваш всходи аккуратно – снизу прикрою, идем с тобой параллельными маршрутами, правда, группу я веду восточней перевала. Ориентируйся следующим образом: пройдешь половину подъема, я буду уже на гребне хребта – у меня меньше перепад высот. Выйдешь на вершину, я спущусь вниз к обратному скату хребта, а дальше – по сценарию.

– Возвращаемся как?

– Серия тангентой – снимайся и вниз, только не расслабляйся, Коля.

– Давай в кузов.

Минут через сорок езды на ГАЗ-66 у кромки аэродрома и выхода за его границы в предгорье я подал команду:

– Приготовиться к десантированию.

Откинув тент, разведчики встали вдоль бортов кузова.

– Оружием не греметь, лбы не расшибать!

Сигнал. Прыжок из машины, кувырок в снежной пороше, и группа, ощетинившись стволами, готова была отразить нападение. Гул машины стих. Слушая тишину, разведчики адаптировались к фону. Пора.

– Внимание, Коля! Маршрут на вершину сообразуй с ее контуром на фоне неба – видишь?

– Удачи. И не теряй сознания! Завтра банька, попаримся!

– Да как-то неуютно, Валер!

– Ничего, Коля, это в первый раз! Мы все равно победим!

– Ну, давай.

Тютвин со связистами слился с горной грядой.

Глубокий вдох-выдох.

– Ивонин, направление движения – пять градусов по компасу – груда камней! Наблюдаешь?

– «Схватил», – кивнул старший головного дозора.

– За линией водораздела оцени обратный скат хребта. Спуск восточней кишлака.

– Прокопенко, «отпусти» дозор и – за ним.

– Понял, товарищ лейтенант.

– Связист, сигналы понятны?

– Так точно.

– Идешь за Прокопенко и дышишь ему в спину.

Обернувшись к группе захвата, уточнил:

– Вы, гусары, за мной, работаем по плану.

– В-в-вопросов нет, товарищ лейтенант.

– Хорошо, Баравков. Нищенко?

– При спуске с обратного ската – особое внимание верхнему ярусу. Не упусти «духов», которые окажутся выше нас, иначе… Понятно выражаюсь?

– Предельно, товарищ лейтенант, – подтвердил смешливый сержант.

– Работаем.

Наш хребет не похож на Черную гору. Высота его над уровнем моря – около двух тысяч метров – меньше, и угол подъема не очень крутой. Преодолеем без труда, но есть момент – «духовская» разведка, наблюдавшая за аэродромом и военным городком дивизии. Не дай Бог, наши маршруты пересекутся в каменных глыбах! Возникнет бой в невыгодных для нас условиях, поэтому, страхуясь, движение группы вверх отслеживал в прибор ночного видения.

Дозор? – Виден! Ивонин поднимался уверенно, осматривая склон на предмет возможной засады противника. Ксендиков чаще смотрел под ноги, чем по сторонам, упуская из поля зрения перспективу скрытого выхода «духов». Непозволительная вольность дозорного! Противника нужно увидеть раньше, упредив налет отработанными в тренировках комбинациями «заготовок», иначе встреча с ним будет последней.

Скользнул прицелом по разведчикам Нищенко, прикрывшими группу с тыла – в порядке. Парни держали дистанцию, двое шли развернув автоматы вправо, двое – влево, командир замыкал движение.

Размышления о задании незаметно вывели к линии водораздела хребта. Дозор исследовал обратный скат, прикидывая спуск в долину, «схватывал» ориентиры движения вниз, чтобы не сбиться с пути. Сигнал – залегли, наблюдение. Перевели дыхание, оценили обстановку.

– Товарищ лейтенант, смотрите, пойдет?

Ивонин указал направление спуска к Паймунару, южная окраина которого уперлась в основание гряды.

– Пойдет. Не прижимайся к окраине – ветер на нас, собаки не почуют запах. Контролируй ярусы хребта.

Внизу обширная долина с разбросанными кишлаками и оврагами, контурами цепочек хребтов, виноградниками, занявшими изрезанные арыками поля, сетью ирригационных систем. Угодья кишлака Паймунар, у окраины которого окажемся минут через сорок.

Следующий выход к кишлаку Паймунар мы осуществим в составе разведгруппы 8 марта 1980 года. На западной его окраине попадем в жестокую и коварную засаду противника. Примем бой в невыгодных для нас условиях, выдержим его, введем душманов в заблуждение и, благодаря мастерству и взаимовыручке, оторвемся от противника и выйдем к базовому лагерю. Но это будет потом…

А пока, изучив направление спуска к мирному с виду кишлаку, подал команду:

– Вперед.

Опасаясь встречи с визуальной разведкой противника, группу вниз направил по условной диагонали, что обеспечило более широкий контроль пространства. Чем ниже спускались к подножью хребта, тем сильнее ощущался кислый запах животных, пронзительный крик ишаков. Наступал важный момент первой части задания, «изюминка» – резкий бросок вдоль подошвы обратного ската хребта в восточном направлении. Если «духи» все же, обнаружив группу, «вели» нас до низины, чтобы на открытом пятачке зажать и уничтожить, мы неожиданно для них исчезали именно здесь – у кишлака Паймунар.

Противнику «подбрасывалась» еще одна иллюзия, якобы нашего движения на север – в глубину его территории. Мы же, слившись с местностью у населенного пункта, броском уйдем не в северном направлении, как подсказывала логика, а в восточном – к Тарахейль. К цели нашего задания! «Духам» потребуется время, чтобы разобраться, куда девалась русская группа. И пока они будут разбираться, мы оторвемся от них. Выйдем в тыл тарахейльским «духам». Паймунарские нам сегодня не нужны!

Тютвин, скорее всего, включился в работу, посылая в эфир «мифические» «радиограммы», перехватывая которые, «духи» дурели от легкой наживки. Клюнут на нее – хорошо, а нет? Роли не играло! Группу к объекту наших интересов я вел энергичным броском. Пусть догонят! Нам не было равных в беге по лесам Белоруссии, не будет и в «духовской» долине!

Сигнал «Стой». Залегли в готовности к бою. Осмотрел ночным прицелом обращенный на север хребет, убедившись, что «духи» не пристроились следом, изучил движение подгруппы Нищенко, вершину Тютвина. Ничего особенного – вперед.

– Обороты, Ивонин!

– Есть. Слава, внимание – на подножье хребта.

– Понял, Андрей, – шепнул Ксендиков.

Все дальше и дальше уходили на восток. Головной дозор не сбавлял темпа движения, «пробивал» маршрут, выигрывая время на выполнение основной части задания! Скорость, еще раз – скорость… Время? Нормально. Минут через тридцать втянемся в зону отсутствия связи. Прямую видимость с вершиной, где сидел Николай, закроет горный отрог. Преодоление «мертвой» зоны займет около часа – момент, когда встреча с противником исключалась в принципе.

– Сигнал «В порядке», Кибиткин.

– Есть, товарищ лейтенант.

Начальник разведки дивизии принял первую информацию о втягивании разведгруппы в «духовский» «рассадник» – кишлачный массив Тарахейль. Михаил Федорович уже не уснет.

Около двух часов разведчики группы бежали по заснеженной местности, матерясь отборнейшим матом в душе. Усталость бросала на снег, пересохшее горло саднило хрипом, обжигавшим трахею, но вперед, только вперед! Держаться…

Сигнал «Внимание»! Упали, остужая снегом раскаленные лица.

– Собачий лай, – шепнул Андрей.

В зеленом фоне ночного прицела виден внешний дувал кишлака. Добрались? Уточним. Да, ребята, Тарахейль перед нами.

– Андрей, метров двести вперед, изучи окраину с входом в кишлак и – назад.

Ивонин вернулся возбужденным.

– Кишлак не спит, товарищ лейтенант, собаки…

– Ого… Не спит, говоришь? Первый час ночи… Правоверные спят в это время… Значит, не все почивают? Какие соображения?

– Может, «духи» пришли на ночевку?

– Ага, по увольнительной.

– А, что, товарищ лейтенант? В горах не душно.

– Тише, а то сделают жарко.

Сигналом подтянул заместителя.

– Что скажешь, Сергей?

Сафаров – таджик по национальности, свободно владел местным наречием. Он хорошо знал жизнь мусульман сельской местности.

– Люди должны спать, товарищ лейтенант. В кишлаке шевеление, топот копыт – чужие. Слышите?

– Угу, тянет дымком.

– Шиш-кебаб готовят из барашка и кабли-пилав…

– Не дразни, Сафаров, слюной поперхнусь… Смотри лучше…

В прицел различались глиняные стенки, плоские крыши строений, однако больше зацепится не за что. Подойти ближе, изучить обстановку в кишлаке? Опасно, черт побери, «колотун» – аж скулы свело.

– Ивонин?

– Я, товарищ лейтенант.

– С Ксендиковым – обеспечение нашего выхода из кишлака.

– Внимаешь, Сергей? – повернулся к Сафарову.

– Берем, товарищ лейтенант?

– Берем! Уверен, что в кишлаке посторонние?

– Уверен!

– Это боевики! Работаем тихо! Влезем в драку? Обложат, как волков, и к охранению из долины не выпустят!

– Сработаем, товарищ лейтенант! Помните под Витебском на разведвыходе?..

– Тише. Что это?

В морозной ночи слышен скрип открываемой двери, топот копыт животных.

– Ишаки, товарищ лейтенант. Три-четыре, – шепнул Сафаров.

«Эх, да простит меня Михаил Федорович! Надо в кишлак! Когда еще повезет? Рискну».

– К дувалу, Сергей! На «цыпочках» в кишлак: с Геной крадетесь по левой стороне улочки, я – по правой. Ваша задача – «язык», прикрою. Ясно?

– Если «светимся», резко назад! Ивонин с Ксендиковым прикроют выход, Нищенко обеспечит отход до Черной горы. Яволь?

– Вперед.

– За мной, Гена.

Пригнувшись, Сафаров и Баравков скользнули к дувалу. Сунуться в кишлак вслепую – все равно, что отдаться собакам на съедение. До боевого охранения семь километров заснеженной долины… Выдержим ли? Не забьют, как мамонтов? Работаем чистенько – «без шума и пыли». Что у нас с ретранслятором?

– Включись-ка, Кибиткин.

В наушнике гарнитуры Есаулков, связист Тютвина, монотонным голосом выдавал:

– 32241, 14552, 64528…

В эфир летели пятизначные цифры, создавая иллюзию активной работы «шурави» на территории паймунарских «духов».

Дождавшись конца передачи, нажал тангенту – есть! Есаулков принял! Ответный щелчок! Условной цифрой по радиостанции Тютвин передаст начальнику разведки дивизии – у Марченко в порядке.

– Товарищ лейтенант, – Ивонин коснулся плеча.

Схватил «ночничок». Над плоской крышей строения с башней кубической формы «брызнули» искры, видны колебания тени. Цокот копыт, деревянный скрип не оставляли сомнений – кишлак оживал. Похоже, действительно, «духи», спустившись с гор, расходились по жилищам.

Напряжение достигло предела.

– Со мной Сафаров, Баравков – захват «языка». Сокуров, Фетисов – прикрытие захвата. Ты, Андрей, остаешься старшим – подработаешь нам выход из кишлака.

– А, что, если подтянемся ближе, товарищ лейтенант?

– Опасно. Ваша позиция в ста метрах от окраины – сойдет. Глубоко не полезем…

– Нищенко, в случае боя уходишь последним – никого не оставить, вынести! Отвечаешь лично!

– Кибиткин, остаешься с Ивониным, через каждые полчаса – сигнал «Нормально». Вопросы?

– Никак нет.

Наступил момент истины, когда на алтарь судьбы легли успех задания и жизни тринадцати человек. Отличное число!

– Вперед, Сергей!

Плавными перебежками пошли на кишлак. Открылось второе, третье дыхание, кураж – адреналин, скажу я вам, рвался через край!

Вышли к дувалу, залегли, вслушиваясь в звуки, исходившие из лабиринта строений. Глиняная стенка, жерди, затхлость… Но заброшенность была обманчива: запахи животных, дыма, звук копыт по замерзшей земле. Кишлак погрузился в тайную жизнь. Посмотрим.

Проход между глиняных стенок напоминал узкую улочку. Посредине – ледок застывшего русла сточных вод и отходов с запахом, едва не вывернувшим душу. Оглянулся. Разведчики, оставшиеся с Ивониным, скрыты в снежном покрове.

– Сокуров, не упускайте тыл, – шепнул старшему разведчику по кличке «Зигфрид».

– Сергей, все внимание – вперед! Страхую на захвате. Объект вырубаете и – на землю! Остальных валю из ПБС.

Прислонившись к глиняной стенке, ступили на пропахшую заразой улочку – никого. Присели, слушая ночь: тявкали собаки, орал ишак или осел – трудно сказать. Стук о дерево! Переглянулись. Что это? Лоб покрылся испариной… Кивнул – вперед. Жуткая вещь – душманская ночь!

Вскинул руку. Стоп! Упали под обшарпанные и полуобвалившиеся дувалы. Слышались звук копыт, говор, причем – за стенкой, скрывшей разведчиков подгруппы захвата. Метров через двадцать обнаружили мощные двери из деревянной породы – за ними угадывались люди, животные. Стой.

– Послушай, о чем говорят, Сергей.

Заместитель подполз к двери.

– Говорят о Кабуле, – шепнул Сергей, – … собираются в город… много оружия… упоминают «бисьер туфанча» – разобрал. Только что спустились с гор, говорят, зимой плохо, холодно… «забистан», «харбан» … мало еды… ждут весну, сезон дождей… «бахор», «бара» … лучше в горах… Товарищ лейтенант, говорят «дарваза» – дверь, выходят.

– Захват.

Откинувшись на спину, изготовился к бою. Гена с Сергеем сжались у массивной двери, которую, гремя засовами с цепью, открывали душманы. Появившийся в проеме боевик с АК на плече стволом вверх вряд ли понял, что с ним произошло в следующую секунду. Дернув на себя «духа», Сергей парализовал удушающим захватом его способность к сопротивлению.

Шедшие следом мятежники сделали по инерции шаг, два… Навстречу смерти… С положения лежа на спине я стрелял в каждую цель в отдельности – осели. Во двор. Никого. Выстрелы из ПБС вряд ли слышны на фоне звуков ночного кишлака. «Прошелся» по одежде убитых – пусто. Закинув за спину душманские АК китайского производства, рванул за группой захвата, тащившей «языка».

– Контролируйте отход! – шепнул Сокурову, пробегая мимо.

Проскочив последние жилища, бегом – в открытую долину – кишлак остался сзади. Выпустили? Шансы на живучесть увеличились! Стрельбы и криков не слышно, но «духи» вот-вот обнаружат убитых и устроят перехват у Черной горы – в узком ущелье на стыке хребтов.

– Осторожней, не задавите «душка».

– Что вы! – хохотнул Баравков. – Ловко вы их положили, товарищ лейтенант.

– Не ловчее, Гена, чем вы с Сергеем выхватили душмана. Молодцы.

Вышли к подгруппе Ивонина:

– Уходим к ущелью, Андрей, в дефиле не соваться, держать под контролем!

– Понял, товарищ лейтенант.

От кишлака ушли метров семьсот, может, больше. Тишина.

– Игорь, прикроешь отход до охранения! Если «духи» устроят перехват, связываешь боем и уходишь за нами.

Бег по снежному полю – испытание адом! Душманские АК мешали бежать, стесняя дыхание.

– Фетисов, держи, – кинул трофей Александру.

Разведчик на лету поймал автомат, продолжая бежать по жесткому снегу.

Пленный приходил в себя, пытаясь двигать ногами. Гена ударил в сплетение – обмяк.

– Прокопенко, Гапоненко, взять «языка».

Пленного подхватила следующая пара разведчиков. Минут через пятнадцать тяжелого бега решил:

– «Духа» – на снег! Миша, гоните его перед собой.

– Буру, буру, «душара», – подтолкнул Сафаров помятого душмана.

Держим бросок! Сколько до ущелья? Минут тридцать? Сорок? Загоним себя!

Слева виднелись очертанья Черной горы, правее – хребет Паймунара. Большую часть долины прошли без помех, осталось пройти расщелину перед боевым охранением.

– Привал.

С разбегу упали на снег, хватая искусанными губами жесткие кусочки наста. До дефиле немного – успеем ли его проскочить до того, как «духи» закроют проход?

– Сергей, усильте с Геной Ивонина, скоро ущелье…

– Есть, товарищ лейтенант.

Разжевывая комочки колючего снега, разведчики приходили в себя от неимоверной нагрузки. «Спокойно, – стучало в голове, – спокойно, Валера, прорвемся», но сообщить командиру боевого охранения о том, что разведка дивизии рвется к его заставе, еще рано. От объекта захвата ушли, но связь-то у противника есть, значит, возможность засады оставалась реальной опасностью.

– Кибиткин, сигнал «Нормально» дублируй три раза.

– Понял, – прохрипел связист.

– Держись, дружище, осталось немного. Всем – круговое наблюдение!

Снегом остудил лицо. Пот, зараза, выедал глаза, за пазухой – хоть выжимай. «Это не Боровуха, черт побери», – мелькнула наивная мысль, – однако что с нашим «душком»?

Встал и подошел к схваченному пленному. Гапоненко, лежа на снегу, держал его за лунгу – чалму, которой были замотаны руки.

– Не задави, пакуй, как надо.

– Да он хлипкий, товарищ лейтенант.

– Не бурчи, Миша, делай, как надо.

Разведчик спеленал пленного вонючей грязной чалмой. На шею накинул петлю-удавку, свободным концом подтянул к затылку связанные за спиной руки.

Пленный был старше средних лет. Далеко не юноша. Он явно испытывал боль, которую ему причинили два мастера спорта по вольной борьбе. Миша верно подметил – хлипок, но лишь бы не отдал концы раньше времени…

– Сколько осталось, товарищ лейтенант?

– Немного, Прокопенко, держись! Проскочим ущелье и – дома!

– Это ж километров шесть? Ага?

– Не больше. Подъем. Уходим к подножью гряды, слышишь меня, Ивонин?

Ефрейтор смотрел в другую сторону…

– Товарищ лейтенант…

Я уже видел мигание фонарика на Черной горе. Мерцающие блики, пронзая ночную темень, летели в пространство: серия сигналов на передачу – пауза и обратно – прием информации корреспондента.

– По нашу душу сигналят, товарищ лейтенант, не иначе…

– Прицел!

Передача информации из кишлачного массива к Черной горе, вне сомнения, результат захвата «языка» и принятие противником мер к перехвату группы до выхода к боевому охранению. Скорее всего, в кишлаке обнаружили убитых. Пора по-настоящему уносить ноги.

– В тылу порядок, товарищ лейтенант, – доложил старший дозора.

– Хорошо, Андрей! Засада очевидна как никогда! Проскочим ущелье? – Хорошо! Не успеем? – «Духи» закроют его, и хреново придется. Ясно?

– Ладно, еще повоюем! Вперед!

Изнуряющий бег продолжался, кажется, целую вечность, обжигая легкие хриплым дыханием. Утопающие в снегу ноги заплетались.

– Подменить, Миша?

– Еще подержусь, – выдохнул разведчик.

– Но резче, Миша, резче, ущелье уже видно…

Пот заливал глаза. Горсть снега в лицо и – бегом, бегом, бегом…

– Три минуты привал.

Упали. Оглянулся на Нищенко, прикрывшего с Ивановым и Орловым тыл, – парни держались.

– Вперед!

Встали и побежали к расщелине на стыке хребтов – ключ к жизни и смерти разведывательной группы. На фоне снежной долины паймунарская гряда виднелась сказочным чудовищем. Ее оконечность, примыкая к Черной горе, и образовала узкий проход к боевому охранению. Преодолеем его без помех – через час обнимем десантников заставы, нет – сложим головы в «огневом мешке».

Не пройдет и месяца, как 29 февраля 1980 года, в первой Кунарской операции под Барикотом, мятежная часть особого назначения горных стрелков афганской армии осуществит вариант засады «огневого мешка» в отношении усиленного 3-го парашютно-десантного батальона 317-го полка. В жестоком бою погибнет 35 десантников и столько же получат ранения. Этим батальоном мне посчастливится командовать через семь лет в моем «втором» Афганистане…

Опасность достигла предела! Принял решение вывести группу к скальной основе гряды, где, укрывшись в ее тени, незамеченными выйти к ущелью. Пропустив разведчиков, тащивших пленного, подтолкнул «духа» стволом автомата. Ослабли ребята. Падали в снег, вставали, но шли вперед, «заплетаясь» ногами.

– Смените парней, Сафаров.

Сергей с Геной опять подхватили душмана.

– Слушайте оба! Если ввяжемся в бой, к боевому охранению выходите самостоятельно, отход обеспечим, но «духа», Сергей, сберечь!

– Ясно, товарищ лейтенант.

– А где у него обувь?

Показалось, что душман «чешет» по снегу без обуви. Нет, в сандалиях. М-да, в шлепках воевать – извините меня! Впрочем, ноги его не нужны, а вот голову сберечь обязаны.

У подошвы гряды огляделся. Если «духи» вышли к Черной горе, «оседлав» проход, лучшего места для засады не придумать! Расщелина вызывала тревогу.

Вот и горловина прохода между хребтами. Тишина. Корочка наста скрипела под ногами, высвечиваясь синеватым блеском от кое-где видневшихся звезд. Морозно. Слипались ресницы.

– Как, Кибиткин?

– В порядке, товарищ лейтенант.

– Держись, парень – привал.

Упали. Группа захвата с пленным лежала, восстанавливая хриплое дыхание. Уткнувшись головой в снег, Баравков держал конец чалмы, которым был связан душман. «Язык», казалось, не подавал признаков жизни – нет, грудь поднималась от дыхания легких.

– Что перед ущельем, Андрей? Пройдись «ночником» по склону, который фронтом к нам, не очень нравится, для засады – «сказка»!

Ивонин осмотрел расщелину.

– Вроде нормально, товарищ лейтенант.

– Что, значит – «вроде»? Отчикают головы! «Вроде»! Смотри внимательней!

Изучив дефиле, Ивонин исправился:

– В порядке, товарищ лейтенант!

– Другое дело! У нас сегодня бенефис – понимать надо! Вперед!

Опасность исходила от склонов хребтов. Если «духи» вышли на них, позволят войти в ущелье и обрушат огонь с нескольких направлений и ярусов сразу. Группа окажется в «огневом мешке» и конец – однозначный.

Тешился мыслью, не скрою, о том, что душманы не могли выйти быстрее нас и заблокировать ущелье. Не могли – и все тут! Иллюминация, устроенная на Черной горе, безусловно, связана с нашим появлением в кишлаке. И сигнал на перехват группы адресовался или заранее подготовленной засаде, или имел иное значение. Противник физически не мог сыграть на опережение! Мы проскользнули в его тылы из-за паймунарского хребта за пятнадцать километров отсюда! Таким образом, у тарахейльских «духов» нет оснований считать, что «шурави», проникнув ночью в базовый кишлак, совершили дерзкий налет и возвращались через узкие «ворота».

Тогда заблаговременная засада? – Хороший вариант… Но минус в том, что сейчас 15-18 градусов мороза. А это убедительный аргумент… Такой холод душманы не выдержат в горах в долгом ожидании группы. Менялись? – Могли. Но тогда их надо обнаружить раньше, чем это сделают они!

Еще разок «прошелся» ночным прицелом по склонам хребтов: камни, скалы, выработки, выемки, присыпанные снегом, – зацепиться не за что. Неужели чисто и работаем с опережением?

– Ивонин, с тобой – Ксендиков, Прокопенко, Яруков. Выдвигаетесь по левому краю ущелья. Не спускай глаз с обратного ската хребта! Ясно?

– Так точно.

– Главное – первыми увидеть «духов» и отсечь от группы шквалом огня! Как учили!

– Не получится? – Ныряешь под «козырек». Свяжешь засаду боем. Сафаров, Пальцев, Гапоненко страхуют с правой стороны ущелья. Меня слышат?

– Так точно! – шепнул заместитель.

– Вам удобней вести огонь с правого плеча. Замысел ясен?

– Ясен, товарищ лейтенант.

– В бой не втягиваться – двигаться, отвлекать, пробиваться вперед! На выходе жесткая оборона – поможете нам покинуть «гадюшник». Тылы прикроем!

– За «духа», Гена, отвечаешь головой.

– Собраться на крайний бросок. Осталось немного! Никто, кроме нас!

– Никто, товарищ лейтенант!

– Вперед, ребята.

Разведчики двинулись к ущелью. Скорее, это была глубокая расщелина метров двести длиной, соединившая две широкие равнины. С той стороны, в четырех километрах отсюда, – наше боевое охранение. Точка выхода из тыла мятежников.

– Нищенко?

– Слушаю, товарищ лейтенант.

– Стволы подгруппы – на склоны хребтов!

Разведчики Ивонина, втянувшись под козырек левой гряды, распластались, ожидая подгруппу Сафарова. Отлично! Чувствуя схему преодоления опасного участка, Андрей понимал, что вперед вырываться нельзя – останется без прикрытия. Сейчас, как никогда, важен синхронный выход обеих подгрупп для решительного броска. Получилось. Сафаров вышел на исходный рубеж, высматривая «растяжки» мин или гранат.

– Игорь, ближе.

– Слушаю.

– Замыкаешь группу и держишь тыл. Если что?.. – Никого не оставить! Понял?

– Понял, товарищ лейтенант.

Наступила кульминация – есть засада или нет? Пять минут – тишина, семь – тишина… Сейчас, сейчас… Прикрыл глаза… Сейчас… Вечность прошла… Тишина…

Приложился к прицелу. Скаты хребтов, высвечиваясь зеленым фоном преобразователя, не вызвали подозрений. «Ну, что ж, вперед»! – и пополз через заметенную снегом груду камней.

Какие-нибудь триста метров отделяли от долины перед боевым охранением. Прижавшись плечом к скале, осторожно вошел в расщелину, не спуская глаз со склона хребта, вдоль которого прошли разведчики Ивонина. Оглянулся – Баравков тащил «языка», стараясь не споткнуться о камни. Присел, высматривая подозрительные места в припорошенных снежным зарядом скалах. Ущелье расширялось «раструбом», за ним – площадка, на которой разведчики Ивонина и Сафарова, заняв позиции, прикрыли выход группы в снежное поле. Вышли?

Плато встретило поземкой. Ни секунды остановки! Вперед, к боевому охранению! Громады хребтов исчезали за спинами, теряясь в пелене наступающего утра. Выбиваясь из сил, падали, вставали, опять падали, но упорно шли к своим, преодолевая последние сотни метров перед боевым охранением.

– Включайся, Кибиткин!

Включив радиостанцию, связист протянул гарнитуру:

– «Гора», я «03», прими «111», прими «111». Слышу! Передай «101-му» – обеспечить выход в «хозяйство» и получи подтверждение.

– Принял, «03», принял, – ответил связист Тютвина.

Как легко и свободно! «Вышли! Не легли под пулями «духов»! Значит, можем!» – подумалось в ожидании ответа Николая.

– «03», «03», я «Гора», «101-й» принял. Встречает! До встречи!

– Рад слышать, «Гора», пока, – не сдержал хлеставшие эмоции.

Вернулись!

– «База», я «03», вышел к «101-му». Задачу выполнил. Жду «коробочку», прием…

В ходе допроса захваченного в плен душмана была получена серьезнейшая информация о подготовке силами политических противников Бабрака Кармаля вооруженного восстания в Кабуле. Переданный советническому аппарату КГБ при Свете Министров СССР, пленный подтвердил свои показания, что позволило вооруженный мятеж в Кабуле 22 – 23 февраля 1980 года минимизировать и подавить на вторые сутки. Разведчики 80-й отдельной разведывательной роты 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии приняли в этой операции самое активное участие.

Материал подготовил

Александр Колотило.

«Красная звезда».

Фото из архива Валерия Марченко

Благодаря кино и телевидению большинство россиян знают о существовании подразделений специального назначения, которые подчиняются Главному разведывательному управлению Генштаба вооруженных сил РФ (спецназ ГРУ). Однако эти специальные подразделения далеко не единственные в составе российских вооруженных сил , просто их «коллеги» менее известны и не так «распиарены». При этом своим профессионализмом и боевым опытом они вряд ли уступают прославленному спецназу ГРУ. В первую очередь речь идет о подразделениях специального назначения Воздушно-десантных войск РФ или спецназе ВДВ.

Специальные подразделения Воздушно-десантных войск появились довольно давно, еще во время Великой Отечественной войны. В феврале 1994 года на базе двух отдельных батальонов специального назначения был сформирован полк спецназа ВДВ. Ближе к нашему времени это подразделение принимало активное участие в обеих кампаниях на Северном Кавказе, позже было задействовано в войне с Грузией в 2008 году. Его местом постоянной дислокации является подмосковная Кубинка. В конце 2014 года полк ВДВ был развернут в бригаду.

Несмотря на то что задачи, которые выполняют спецназ ГРУ и спецназ ВДВ, во многом схожи, различия между этими подразделениями все-таки есть. Однако прежде чем говорить про спецназ ВДВ, следует сказать несколько слов об истории войск специального назначения в целом.

История спецназа

Части для проведения специальных операций были созданы в СССР практически сразу после прихода к власти большевиков. Подразделения занимались разведкой и подрывной работой на недружественной территории. В соседних странах создавались просоветские партизанские отряды, работу которых курировала военная разведка из Москвы. В 1921 году в Красной армии было создано специальное управление, которое занималось сбором разведывательной информации для руководства РККА.

Пережив несколько реорганизаций, разведывательное управление РККА в 1940 году было окончательно передано в подчинение Генерального штаба. Спецназ ГРУ был создан в 1950 году.

Специальные подразделения Воздушно-десантных войск появились в 30-е годы, сразу после появления этого рода войск в СССР. Первая часть ВДВ была сформирована в 1930 году под Воронежем. Практически сразу возникла очевидная потребность в создании собственной разведки ВДВ.

Дело в том, что Воздушно-десантные войска предназначены для выполнения специфических функций – операций в тылу противника, уничтожения особо важных объектов неприятеля, нарушения его коммуникаций, захвата плацдармов и других операций преимущественно наступательного характера.

Для проведения успешной десантной операции необходимо предварительная разведка места высадки десанта. В противном случае операции грозит провал - так неоднократно бывало в период Великой Отечественной войны, когда плохо подготовленные десантные операции стоили жизни тысячам десантников.

В 1994 году на базе двух отдельных батальонов специального назначения ВДВ, 901-го и 218-го, был сформирован 45-й отдельный полк спецназа ВДВ. Следует несколько слов сказать о подразделениях, которые вошли в состав полка.

218-й батальон был сформирован в 1992 году, и до вхождения в полк спецназа ВДВ он успел поучаствовать в нескольких миротворческих миссиях: в Абхазии, Осетии и Приднестровье.

История 901-го батальона значительно длиннее и богаче. Он был сформирован в 1979 году в Закавказском военном округе в качестве отдельного десантно-штурмового батальона, затем был переведен в Европу, на место предполагаемого театра боевых действий. В конце 80-х местом дислокации подразделения стала Прибалтика. В 1992 году 901-й батальон был переименован в отдельный парашютно-десантный и передан в подчинение штаба ВДВ.

В 1993 году во время грузино-абхазского конфликта 901-й батальон находился на территории Абхазии, после чего был переведен в Московскую область. В 1994 году подразделение превратилось в отдельный батальон специального назначения и вошло в состав 45-го полка спецназа.

Военнослужащие полка принимали участие в обеих чеченских кампаниях, в операции по принуждению Грузии к миру в 2008 году. В 2005 году 45-й полк спецназа получил почетное звание «Гвардейский», подразделения было награждено орденом Александра Невского. В 2009 году ему было вручено Георгиевское знамя.

В 2014 году на базе 45-го отдельного полка была сформирована бригада спецназа ВДВ.

В различных конфликтах погибли более 40 военнослужащих из состава подразделения. Многие солдаты и офицеры полка награждены орденами и медалями.

Для чего нужен спецназ ВДВ

Функции спецназа ВДВ очень похожи на те, что выполняют их коллеги из подразделений Главного разведывательного управления. Однако отличия все-таки есть. И они связаны со специфическими задачами, которые должны решать Воздушно-десантные войска.

Конечно, спецназ ВДВ может проводить диверсионные и разведывательные операции в тылу противника, но в первую очередь он должен подготовить возможность десантирования для основных подразделений ВДВ. Понятие «подготовить» в данном случае трактуется весьма широко. В первую очередь, речь идет о разведке района десантирования: руководство обязано обладать максимальной информацией о том, куда будут высаживаться десантники и что их там ожидает.

Кроме того, разведчики при необходимости готовят площадку для десантирования. Это может быть захват аэродрома противника или небольшого плацдарма. При необходимости в районе производятся диверсии, уничтожаются объекты инфраструктуры, нарушается связь, создается хаос и паника. Спецназ ВДВ может также проводить операции по захвату и краткосрочному удержанию важных объектов в тылу противника. Чаще всего подобная работа проводится в ходе наступательных действий.

Следует отметить еще одну разницу между спецназами ГРУ и ВДВ. Подразделения Главного разведывательного управления могут действовать в любой точке планеты (не зря у них на эмблеме изображен земной шар). Спецназ ВДВ обычно действует ближе, в пределах дальности полета транспортных самолетов ВДВ, обычно это не далее двух тысяч километров.

Спецназ ВДВ по праву считается элитой российской армии. Поэтому требования к подготовке и экипировке бойцов весьма строги. Далеко не каждому по силам пройти отбор и стать бойцом этого подразделения. Боец спецназа ВДВ должен отличаться стрессоустойчивостью, выносливостью, отлично владеть всеми видами оружия. Спецназовцам приходится действовать в глубоком тылу противника, не имея никакой поддержки «с большой земли», перенеся на себе десятки килограмм оружия, амуниции и снаряжения.

Бойцы подразделения оснащаются лучшими видами оружия, амуниции, техники российского и иностранного производства. Денег на спецназ не жалеют. Следует отметить, что любой спецназ (русский или американский) – это очень недешевое «удовольствие». Снайперская винтовка «Винторез », автоматы Калашникова 100-й серии, крупнокалиберные винтовки отечественного производства – это далеко не полный перечень стрелкового оружия, которое используют разведчики.